— Ай, мама! — только и мог крикнуть Данилка.
Но когда утихло немножко Данилкино сердце, то он понял, что Карадаг даже не почувствовал, что кто-то ходит тут по его отрогам и обрывам.
Данилка осмелел и снова заглянул вниз.
Причудливые острые скалы поднимались оттуда — жёлтые, рыжие, с красными и зелёными пятнами. Обрывистые склоны, зубчатые, как огромная каменная пила. А ниже — опять острые рыжие гребни. И уже совсем внизу, между каменными обрывами, светилась неподвижная синяя вода. Глубокое здесь море, а каменный кряж уходит в самую тёмную морскую глубину.
— Вот так пригорочек! — пробормотал Данилка и отполз от страшного обрыва.
Солнце припекало всё сильнее, всё горячее. Надо бы скорей спуститься в долину и бежать в Лисью бухту, но Данилке было жалко уходить с вершины. Длинная горная гряда поднималась перед ним. Причудливые зубцы её манили Данилку, едва приметная тропочка звала к этим голым вершинам, ещё невиданные чудеса мерещились там Данилке. И шаг за шагом ноги сами увели его в это каменное царство-государство.
Ну чего ж только не придумал и не настроил здесь могучий Карадаг!
Данилка видел среди скал каменный город, окружённый круглыми зубчатыми стенами. Вот и дорога к этому городу. Спуститься бы туда!.. Но дорога падает в пропасть и обрывается.
Видел Данилка огромный камень, выщербленный ветрами. Этот камень был похож на раковину или на ухо великана. Словно ухо это стояло и слушало, как шумит море.
А день становился всё жарче, солнце так распылалось, что от зноя слепли глаза. Кривые, изогнутые кустики держи-дерева вцепились корнями в каменистый склон и замерли… Данилке уже начинало мерещиться, что он тоже превратился в такой вот кустик, жёсткий и неподвижный, и так же, как они, вцепился в скалу, чтобы не сдуло его в море…
Данилка встряхнулся, вскочил и сбежал вниз, на тропинку. Лысую бухту отсюда было хорошо видно — вот он, длинный плоский берег с каймой белого прибоя. Но у Данилки была уже только одна мысль: домой! Только бы добраться обратно, к дому, напиться свежей воды, умыться и спрятаться под крышу от этого зноя. Кажется, и недалеко он ушёл от перевала. Но идёт, идёт Данилка, а дорога к дому будто всё больше и больше растягивается.
Данилка прибрёл домой далеко за полдень, когда солнце уже шло под уклон. Исцарапанные, сбитые о камни ноги шибко болели. И голова болела от жары. Он умылся холодной подой, достал свою коробку с камушками и уселся в холодок под тополь. Ну, и что он ходил? Измучился, а до сердоликов не добрался. И никогда до них не добраться!
И опять горячая досада закипела в Данилкином сердце. Если бы не Федя, лежал бы у него сейчас в коробке оранжевый огонёк. Эх, наподдать бы этому Федьке! Пусть этот Федька теперь и к дому не подходит!
В это время заскрипела железная калитка ржавым голосом: «К нам иду-у-т»…
И во двор вошёл Федя. Он что-то зажимал в руке, и глаза его весело блестели.
Данилка насупился, опустил голову. А Федя подошёл к нему, улыбнулся и сказал:
— На!
И положил Данилке в коробку два розовых камня.
Данилка чуть не рассыпал всю свою коллекцию. Он схватил Федины камни. Два крупных сердолика лежали у него на ладони, два чистых, прозрачных сердолика. Один продолговатый, розовый, с фиолетовым пояском посередине. А другой круглый, тёмный, почти вишнёвого цвета.
— Ой! — шепнул Данилка. — Где же ты взял их?
— Важность! — ответил Федя. — Пошёл в Лисыо бухту и нашёл.
— Ты был в Лисьей бухте?
— А что ж такого? Утром влез к одному шофёру в кабину — и прямо до санатория. А там десять шагов — вот тебе и Лисья. Только камни искал долго.
— А Васятка Тимаков говорит: «граблями греби», — напомнил Данилка.
— Больно храбрый твой Васятка, — ответил Федя. — Пока такой камень найдёшь, семь раз намокнешь да семь раз просохнешь.
— Ты купался там?
— А то! Я прямо так — в штанах и в рубашке. А потом хожу по берегу — и ничего, прохладно. Высохну — опять в море. Вот этот прямо на песке лежал, — Федя взял в руки розовый сердолик, — а тот тёмный из волны выхватил.
Данилка задумался, молча разглядывая камни.
— Что же, ты, значит, из-за меня ходил за ними? — спросил он, помолчав.
Федя пожал плечом:
— Ну, а раз ты плачешь? Ревёт, как телёнок. Ну, а мне что? Сбегал да принёс. Важность!