Дивизия в свое время формировалась во Владимире и Казани. Пополнение шло из Сибири и Забайкалья. Потомки казаков и первопроходцев, охотники, люди, привычные к суровому климату и любым испытаниям.
Колонна дошла до Улан-Батора. «В то время Улан-Батор был небольшим городком азиатского типа, — вспоминал Федюнинский. — Юрты и буддийские монастыри являлись главными его достопримечательностями. Основное население составляли служители буддийского культа — ламы, которых тогда насчитывалось в городе около 8 тыс. человек. И только в период надома (монгольский праздник. — С. М.) Улан-Батор становился многолюдным. Сюда собирались араты со всей округи, и на окраинах вырастал еще один город из тысячи юрт».
Кто-то из белогвардейцев, которые жили здесь до прихода летом 1921 года Красной армии, называли Ургу (такое имя город носил до 1924 года) большим аулом. Тем не менее там проживала довольно многочисленная русская колония. Продолжало работать русское консульство, учрежденное еще царским правительством. Действовало более двадцати торговых фирм, кожевенный завод, банк. В феврале 1921 года в Ургу ворвалась Азиатская дивизия барона Унгерна. В городе началась резня, унгерновцы без суда и следствия (эти институты в Азиатской никогда не вводились, судьбу подозреваемых единолично решал командир) убивали большевиков, китайцев, евреев и просто проявивших какие-либо признаки нелояльности к режиму, который установил «повелитель пустыни» со своим разношерстным, будто из преисподней явившимся войском. Через полгода Азиатская дивизия ушла в «поход на Русь» и там, в Даурии и Бурятии, в боях с частями 5-й армии РККА была разбита и рассеяна. «Дикого барона» схватили и вскоре расстреляли по приговору Чрезвычайного трибунала в Новониколаевске.
В истории Гражданской войны Роман Федорович Унгерн-Штернберг — фигура на нынешний взгляд экзотическая — но кого только не выносили тогда бурные волны истории на поверхность! Идеей-фикс Унгерна было восстановление в Китае маньчжурской династии Цин, возрождение Поднебесной империи, формирование войска из азиатов и поход «до Португалии», до последнего моря, куда некогда стремился Чингисхан. Целью похода было освобождение буржуазной Европы, исцеление ее от разложения, а по пути — очищение от большевизма. Кстати, в орде Унгерна оказался и отряд тоболяков во главе с полковником Николаем Казагранди. Самого Казагранди в конце концов расстреляют по приказанию барона — пути гражданских войн извилисты.
В своих мемуарах Федюнинский о бароне Унгерне и его Азиатской дивизии даже не упоминает. Хотя наверняка в Улан-Баторе слышал рассказы о зверствах унгерновцев, которые не щадили даже монахов буддийских монастырей и малолетних послушников. Не только по столице и окрестностям, но и по всей Монголии ходили легенды о бароне и его жестокости. Остатки его отрядов распылились. Часть ушла в Харбин. Часть — в другие районы Китая. Часть — в Индию. Некоторые даже добрались до Тибета. Часть вернулась на родину, в Россию. А самые непримиримые продолжали сражаться, появляясь в рядах то китайских гаминов, то японских войск. Будут они и среди японцев на Хасане и Халхин-Голе.
Впечатления о Монголии остались яркие. Всю жизнь Иван Иванович Федюнинский любил вспоминать некоторые курьезные случаи и истории, в которых иногда, не зная местных обычаев, оказывались красноармейцы. А порой и сами невольно создавали их. «В то время в Улан-Баторе считались священными рыбы и собаки, — рассказывал генерал. — И тех и других здесь было много. Должен сказать, что наши водители, не зная, что собака является священной, не проявляли особой осторожности и наезжали на них. Это вызывало недовольство буддийского духовенства, и мы вынуждены были принять серьезные меры, считаясь с настроениями и обычаями населения. А с рыбой дело доходило до курьезов. Кто из нас не любил ловить ее! Почти каждый красноармеец считал себя рыбаком. Часто самодельными снастями они пытались ловить рыбу на реках Тола и Керулен. И как только появлялся “рыбак”, сразу же приходил лама. Рыба клевала хорошо. И когда воин вытаскивал рыбу, радуясь своему успеху, к нему подходил огорченный лама, покупал ее и возвращал обратно в реку. Командование было вынуждено прекратить рыболовные страсти красноармейцев».
Белореченскому полку власти Улан-Батора отвели участок гористой местности на окраине города. Голое место, к тому же неудобное для какого-либо строительства. Личный состав жил в палатках, но надо было готовиться к зиме. Зимой, на монгольских ветрах, в палатке не выжить. Решили строить землянки. Леса в окрестностях Улан-Батора не было. Кругляк и пиломатериалы возили из Кяхты. Рыли котлованы, рубили срубы и опускали их под землю. Казармы под землей — необычно. Зато надежно. Тепло. Безопасно.