— Бесполезно, — вздохнула я. — Это моя магия…
Рон вздрогнул, видно, не сразу заметил, что я зашла, а затем обернулся и нахмурился.
— Магия?! Зачем ты усыпила Свара, да еще и в моей спальне?
Как же мне не хотелось снова врать! Тем более — любимому! Выдумывать всякие бредни, глядя в его прекрасные стальные глаза, было так трудно, что у меня сердце сжималось… Ничего. Очень скоро я смогу ему рассказать все, а пока главное — загнать проклятого Готрида в ловушку.
— Я хотела немного успокоиться перед свадьбой. Но с моей магией что-то происходит… Она усилилась, и я пока плохо ее контролирую. Наверное, Свар был здесь, и я случайно успокоила его.
— Как-то уж слишком ты его успокоила, — Рон выпрямился. — Давай, разбуди его! Не хочу, чтобы он тут валялся во время первой брачной ночи!
Я бы с радостью сыграла увертюру бодрости, но ведь если колыбельная шарахнула сразу троих, то и увертюра разбудит тоже всех сразу! Впрочем, можно попробовать голосом на ушко…
Присев на корточки рядом со своей нечаянной жертвой, я склонилась над ним и едва слышно пропела пару тактов.
— Маиса… — сквозь сон бормотнул Свар, не открывая глаз. — Готрид… Бежать, бежать!
И все. Больше мне не удалось выдавить из него не слова: Свар поджал коленки и свернулся клубочком, напоминая новорожденного котенка. Как вот такого разбудишь?
— Что это значит?! — насторожился Рон. — Где флейта? Сыграй что-нибудь! Марш там, мелодию побудки…
— Я же говорю: я не контролирую силу. Вдруг этот марш поднимет не только Свара, но и боевой дух у твоих гостей? Начнется такое, что туши свет!
— Маиса… — Рон обвел задумчивым взглядом разруху в комнате. — Ну, конечно! Это ее рук дело! Но почему он сказал про Готрида? Может, дядя что-то знает?
В этом я сильно сомневалась. Скорее всего, Свар видел мои просьбы даже во сне и, наверное, грезил, что прямо сейчас исполняет их. Меня как раз зацепило другое слово — «бежать»…
— Мало ли, что ему снится, — я мягко взяла Рона за руку и притянула к себе. — Давай сосредоточимся на свадьбе. Ты уже придумал клятву?
— Какую еще клятву? — удивился он.
Ох, и сложно же бывает импровизировать! Сколько несуществующих фейских традиций я придумаю за эти дни?
— Мы должны скрепить наш союз клятвами, — сочиняла на ходу. — И они… эм… должны быть в стихах! Обязательно!
— Ты что, шутишь? — На лице Рона отпечаталась легкая паника. — Без них что, нельзя?
— Ни в коем случае! Я уже свою сочинила! Музы, я думала, ты знаешь, и для тебя наши традиции важны…
— Да не умею я писать стихи! — отстранился железный. — Давай я просто скажу, что готов быть с тобой до скончания веков, любить и оберегать…
— Ладно… — Я опустила голову и скорбно поджала нижнюю губу. — До свадьбы еще целый час, ты мог бы при желании поэму накатать, но если для тебя это так сложно… — Вздох, полный горечи и разочарования. — Что ж, я приму это. Я ведь ради тебя отказываюсь от своего рода и дома… И академии… Откажусь и от традиций.
Может, прежний Рондар на эту самодеятельность и не купился бы, но новому Рону, чуткому и сентиментальному, удар пришелся в самое сердце.
— Прости меня, Эйлин! — и он порывисто поцеловал меня в лоб, а затем прижал к груди. — Я не хотел! Конечно, я что-нибудь придумаю.
— Правда? — похлопала ресницами. — На самом деле, в этом ничего сложного. Просто сядь вот здесь за стол, сосредоточься… Никуда не ходи, никого не пускай! Главное — не отвлекаться! И музы непременно ниспошлют тебе вдохновения, ведь теперь ты соединишься с феей!
Рон снова поцеловал меня и послушно уселся за стол, невзирая на спящего Свара и окружающий бардак. Я лукавила: написать даже короткое стихотворение, если у тебя в этом никакого опыта, дико трудно. Но, во всяком случае, мне удалось задержать Рондара без помощи Свара. Ложь во спасение, — кажется, так это называется. К тому же, если все получится, и свадьба состоится, поэзия сделает ее только прекраснее. Талея в детстве заставляла меня учить кипы стихов, по большей части, разумеется, ее собственных. Позаимствую что-нибудь! Элегия о любви и верности — меньшее, что она мне задолжала за все свои подлости.
Убедившись, что Рондар с головой ушел в мир творчества и, судя по напряженно сдвинутым бровям, застрял в нем надолго, я бросилась на поиски Готрида. Вот бы еще придумать правдоподобный предлог для него! Не могу же я сказать: «Ах, у меня истерика, пойдем ко мне в комнату, будешь меня успокаивать!»
Бегая по коридорам и сшибая своим нелепым пышным платьем слуг с корзинами цветов и праздничными блюдами, я мысленно взывала к музам. Только они теперь могли мне помочь!
— Я ведь не ради себя прошу, и даже не ради Рондара! — отчаянно шептала себе под нос, как безумная. — Ради справедливости! О, пресвятые музы, чистейшие и великодушные…
— Эйлин! — прервал меня знакомый голос.
Вот и не верь после этого в силу искренней молитвы! Дядюшка Готрид собственной персоной возник будто из ниоткуда. Хотя почему из ниоткуда? Его привели сюда музы, иначе и быть не могло!
— Нам надо поговорить, — сказал он, чем только укрепил меня в вере. — Наедине!
— У меня в спальне, — кивнула я. — Здесь слишком много народу.
И не пришлось даже ничего выдумывать! Осталось совсем немного: вывести Готрида из себя и заставить признаться вслух во всех прегрешениях. А уж испытывать чужое терпение — мой главный талант!
— Я только что видел Маису, — начал Готрид, когда мы свернули в нужный коридор.
— Да? — растерянно переспросила я: до Маисы мне не было никакого дела, я уже вовсю репетировала заготовленную речь. — И как она?
— Плохо. Устроила в спальне Рондара полный разнос.
— Ну что ж, ревность отравляет, — я остановилась у своей комнаты и взялась за ручку двери.
— Она же теперь прачка. Простыни чужие стирает, — Готрид рывком развернул меня к себе и обжег гневным взглядом. — Понимаешь, к чему я веду?
— Стирает и стирает, мне-то… — отмахнулась было я, и тут меня будто током ударило.
Простыни… Те самые простыни, на которые попала моя кровь в первую ночь с Рондаром! Музы, как я могла так облажаться! Ведь знала же, куда Рон сослал свою бывшую любовницу! Я должна, должна была все предусмотреть… Спрятать улики, застирать их самой, сжечь… А я, дура, расслабилась, поплыла от счастья! Вот, что пытался мне сообщить спящий Свар! Он застал Маису и Готрида и призывал меня скорее бежать за ними…
— Я… — хрипло выдавила я. — Я…
Но ледяные пальцы ужаса сдавили мне горло, лишая возможности думать и говорить.
— Хотела переиграть меня? — Зрачки Горида сузились, как у кота, заприметившего беспечную мышку.
— Ты же говорил, что я должна влюбить в себя Рондара… — я нервно покосилась на дверь. — Может, зайдем? Чтобы нас никто не услышал?
— Ты специально дала ему силу, маленькая дрянь! Думаешь, так я не смогу победить его?!
— Я не… Это спонтанно вышло…
— Не лги! — осадил меня Готрид. — Тебе же велели просто давать ему фейскую пыль!
Да что ж такое! Он произнес ровно то, что нужно, — но совершенно в неподходящем месте! Еще и шепотом… Отсюда Рон его точно не расслышит!
— Пусти! Ты подставишь нас обоих!
Изо всех сил я вырвалась из рук Готрида и забежала в комнату, не оставив дядюшке другого выбора, кроме как войти следом. Что он, хвала музам, и сделал.
— Ты собиралась украсть его амулет?! — прорычал он, захлопнув дверь.
— Нет! — с вызовом ответила я, подбираясь к нужной стене, чтобы Рондар не пропустил ни слова.
— Надо было сразу придушить тебя, как гадюку! А я еще помогал тебе, убеждал Рона жениться… А ты все это время вела свою игру?
— Я?! Может, поговорим лучше о тебе, Готрид?!
Дядя уже раскрыл рот, чтобы окатить меня новой порцией оскорблений, как вдруг из шкафа донесся храп. Я тут же судорожно закашлялась, чтобы замаскировать его, но было поздно: Готрид кинулся на звук, дернул на себя дверцы шкафа и на него вывалилась спящая Талея.