Антонелла только сейчас поняла, что он прав, и от бессилия чуть было не расплакалась.
— Добро пожаловать в мой персональный зверинец, птичка! Ты у меня будешь… — он будто задумался, — голосицей! Как и эта птаха, будешь сидеть в клетке и будить меня своим веселым пением! Все ясно? И не дай Богини, услышу в твоем голосе хоть одну грустную нотку! А сейчас…
В замке загремели ключи и Тар Бонниус вошел в камеру.
— Кушать пойдем, голосица моя! Знаешь, как этих птичек кормят? С рук! Вот и ты будешь есть только с моих рук! И никак иначе…
Он подошел, накинул на шею Антонелле петлю из ремня со скользящим замком и отстегнул наручник. Девушка, едва смогла выпрямиться, изо всех сил врезала ему по причинному месту, а когда он согнулся, локтем по шее. Именно так учил ее отец. Тар Бонниус согнулся и потянул за ремень, петля тут же стала сжиматься на горле девушки. Она схватилась за нее, но пальцы лишь скользили по коже. Перед глазами забегали радужные круги, и она задыхаясь упала на пол.
— Тварь, — едва прошептал Тар Бонниус. — Ты не птичка, ты дикая кошка! И я научу тебя быть ласковой и услужливой…
Он ослабил петлю и Антонелла со свистом и хрипами начала дышать. Тар Бонниус схватил ее за руку и вновь подвесил на стену:
— Сегодня — ни еды, ни воды. А завтра поговорим в другом месте!
Он с силой захлопнул дверь и ушел, а Антонелла вновь без сил повисла на своей же руке, буквально, выворачивая ее из сустава.
— Эй, эй… — туман в голове вдруг прорезал чей-то тихий шепот. — Ты меня слышишь?
Антонелла застонала.
— Это хорошо! Потерпи чуток! — замок заскрежетал и в подвал к Антонелле кто-то прошмыгнул.
Девушка с трудом открыла глаза. Перед нею стоял паренек, может, чуть постарше нее. Он оглядел ее и присвистнул.
— А ты — красавица! И как же тебя угораздило!
Он достал из-за пазухи странную явно самодельную глиняную фляжку и поднес к губам девушки. Он с жадностью прильнула к горлышку. Парень намочил край своей рубахи, больше похожей на мешок и вытер ее лицо.
— Меня Февром зовут, а тебя?
— Антонеллой, — она едва смогла выговорить свое имя.
— Красивое имя! Знатная?
Она кивнула.
— Здесь это без разницы, — разочарованно произнес парень.
— А где я?
— В рабстве у этого гада… Вот, видишь? — он поднял длинную грязную челку и показал выжженное на нем клеймо в виде треугольника и цветка клевера в нем. — И тебе завтра такое поставит.
Антонелла не сдержала слез. А парень будто спохватился:
— На, поешь! — он сунул ей в руку огурец и ломоть хлеба. — Я всегда что-нибудь из еды на кухне ворую. Для таких случаев.
— Давно ты здесь? — хрустя таким вкусным огурцом спросила она.
— Уже лет пять… — буркнул Февр. — Сначала тяжело, а потом приспосабливаешься…
— Я не смогу… — прошептала девушка.
— Ты главное смотри на него с обожанием, говори, какой он хороший… Он кем тебя назначил?
— То есть, — не поняла девушка.
— Вот меня, к примеру, хомячком. Держит в клетке, заставляет бегать в колесе, но иногда оставляет дверцу открытой и потом с диким восторгом ловит, в основном, на кухне… Девушек у нас давно не было, а вот женщины или птицы, которые должны зерна клевать, песни петь и раскрашивать свои тела, или киски… Ты кем будешь?
— А… Сначала говорил птичка, а потом — дикая кошка!
Он в ужасе посмотрел на нее:
— Это плохо? — запаниковала Антонелла.
Парень только сглотнул, не решаясь, видимо, объяснить, что к чему.
— Ты, главное, не сопротивляйся и делай вид, что тебе приятно… Иначе забьет насмерть…
— Может, так и лучше? — Антонелла и сама удивлялась, как всего за один-два дня из жизнерадостной девушки она превратилась вот в это…
— Даже не смей так думать… — он к чему-то прислушался. — Ладно, я завтра приду… Улыбайся и хвали его… Поняла?
Антонелла кивнула.
Следующий день для нее был просто адом. Она поняла реакцию Февра на ее статус, когда Тар Бонниус на следующий день вывел ее из подвала и привел в самую настоящую пыточную комнату с огромной кроватью посредине. Она не сопротивлялась ни когда он ее учил длинной плетью, ни когда… Она даже думать об этом не хотела… А он потом гладил ее, нахваливая, какая же кошка стала послушной, почти совсем домашней.
Антонелла будто умерла. Она ничего не чувствовала, радуясь, лишь когда к ней в гости приходил Февр. Парень жалел ее, таская какие-то травки и убеждая, что они нужны, чтобы не было детей. Антонелла верила ему и с послушностью ела их.
Так шли неделя за неделей, месяц за месяцем. Счет времени Антонелла совсем потеряла, измеряя его лишь сменой комнат во все том же подвале. Тар Бонниус был доволен рабыней, а потому сначала перевел в камеру с кроватью, а потом почти в нормальную комнату, где за занавесочкой был даже душ.
Февр и здесь Антонеллу не бросил. Долгими ночами, когда хозяин точно был занят какой-нибудь очередной киской, они сидели и мечтали. Да-да, даже в таком безнадежном положении они не могли не мечтать. Очень скоро Антонелла и Февр настолько привыкли друг к другу, что воспринимали себя не иначе как единой семьей. А однажды…
— Нелли, — так Февр звал девушку, — я, наконец, собрал все необходимые ключи!
— Но как? — удивилась она.
— Очень просто! Я же хомячок. Когда хозяин забывает про дверку, я достаю хлеб, пережевываю его, а потом ищу ключи. Вроде бы просто бессмысленно бегаю по дому, уморно пофыркивая, а на самом деле, жду подходящего момента. Этот придурок носит ключи на связке, а ее любит раскидывать где попало. Вот я и ищу момент, когда он не смотрит, и делаю слепок. А потом у себя в подвале вырезаю копии из деревяшек. Непрочно, конечно, но на несколько раз открыть-закрыть хватает.
— А чем ты вырезаешь?
— Я вилку с кухни уволок и заточил о стены!
— Ну ты даешь! — Антонелла потрепала парня за волосы. — И что предлагаешь?
— Бежать надо! — он сверкнул глазами.
— Но как? — Антонелла не понимала… Хозяин никогда надолго своих рабов не оставляет. Только если в столицу ездит. Но это не чаще раза в год.
— Вот-вот… Даже знаю, о чем думаешь… О столице?
— Но сложно выяснить, когда он в следующий раз…
— Через три дня! — Февр сверкнул глазами. — Я, когда в клетке бегал, слышал, как он вслух рассуждал, какой наряд надеть.
Надежда вспыхнула яркой звездой! Внутри Антонеллы все просто дрожало от радости и предчувствия.
— Нелли, ты чего? — Февр обнял ее за плечи. — Не надо так волноваться, он же сразу раскусит! Держи себя в руках. Все должно быть, как обычно!
Антонелла кивнула. Все три дня она кланялась господину, удовлетворяла все его прихоти и восхваляла достоинства. А он лишь победно улыбался и хлопал ее по щечке. А потом Тар Бонниус уехал…
Февр явился, едва стемнело, и поманил Антонеллу пальцем. Они потихоньку скользнула за ним. Последняя дверь… И они в скромном чистом домике добропорядочного эльфа. И в этот самый момент перед входной дверью раздалось брюзжание хозяина.
— Надо же было забыть трость… — ворчал он, отпирая замок.
Отступать было поздно. Быстро запереть все двери за собой они бы не смогли, да и шум выдал бы их побег. А уж если их поймают… Хозяин всем показывал голову женщины, которая осмелилась бежать с год назад.
Антонелла и Февр замерли с двух сторон входной двери, а едва Тар Бонниус вошел, парень саданул его по голове тяжеленной вазой из хрусталя, стоявшей на полу прямо позади него. Хозяин охнул и завалился на бок. Из раны его потекла кровь.
— Он мертв? — в ужасе произнесла Антонелла. Февр лишь пожал плечами и потянул ее за собой на улицу. — Подожди! К нему же никто не ходит, а вдруг те, другие, внизу умрут, прежде, чем их отыщут.
— А ты права… Жди здесь! — Февр вручил Антонелле единственное свое оружие — заточенную вилку и побежал к лестнице.
Девушка заметно нервничала в ожидании Февра. Она ходила туда-сюда, стараясь не смотреть на тело хозяина, вызывающее только рвоту. Поэтому и не заметила того момента, когда он пришел в себя и схватил ее за ногу. Антонелла от неожиданности упала. Тар Бонниус в мгновение набросился на нее и начал душить. Она сама не поняла, как воткнула в опротивевшее тело мужчины вилку. Хозяин дернулся, недоумевающе глядя на рабыню, а потом повалился на нее и затих. В этот момент вернулся Февр, а за ним остальные рабы.