Я оцепенела, силясь осознать, что вообще произошло. Алая все-таки спасла меня? И меня действительно хотят казнить на скорую руку, пока в академию не слетелись высокопоставленные феи? Все это походило на дурной сон. Из лучшей студентки и невесты принца я превратилась в беглую преступницу! Ну, без пяти минут беглую, — распилить решетку еще успеть надо. Воистину чудесная метаморфоза!
Впрочем, варианта у меня осталось всего два: либо стоять тут и сетовать на судьбу, либо поблагодарить муз за какую-никакую помощь и взяться за ножовку. Само собой, я выбрала последнее.
Почему-то в моем воображении это выглядело гораздо проще. Я никогда еще ничего не пилила, но мне представлялось, что это не сложнее, чем морковку для супа порезать. Прутья ведь у решетки тонкие, почти как мой мизинец. Казалось бы: пара движений — и вот он, путь на свободу.
Ан нет. Несмотря на жуткий холод, я очень скоро взмокла насквозь. Орудовала ножовкой, борясь с навязчивым желанием заткнуть уши: металл не спешил сдаваться под натиском алмазных зубьев. Душераздирающе визжал, скрипел, как будто хотел взять меня измором. О, как же мне повезло, что я не музыкальная фея! Слух мой явно пострадал, после эдакой какофонии не то что фа от фа диеза не отличишь, а с легкостью перепутаешь флейту с валторной.
Сначала я еще осторожничала. Полосну по решетку — и замру, проверяя, не набежало ли драконов по мою душу. Потом пыталась пилить медленно, — ну а вдруг так получится тише? Тоже не помогло. То есть нет, решетка подвывала уже не так громко, зато отчаянно и протяжно, словно неупокоенный дух шакала. Поэтому я плюнула на танцы с бубнами и стала пилить изо всех сил. Успею — отлично, нет — хотя бы буду знать, что старалась.
Тяжелая и долгая борьба с решеткой завершилась со счетом «три-ноль» в мою пользу: три прута поверженными упали к моим ногам, а у меня осталось ноль сил и ноль нормальной одежды. Платье можно было выжимать, волосы прилипли ко лбу, онемевшие и покрасневшие пальцы дрожали.
По-хорошему, мне стоило бы убрать еще хотя бы один прут, — тогда бы я вылезла из окна без труда, но на улице уже начало светлеть. На небе зажглись первые желтые всполохи — предвестники рассвета, и рисковать, дожидаясь драконов, я не хотела. Вдруг они ящеры только с виду, а в душе — жаворонки? К тому же, я не была уверена, что физически смогу еще хоть раз провести ножовкой взад-вперед. Неудивительно, что Лей в столярке заработал себе такие мышцы!
Стянув с себя платье, я намотала его на кулак и аккуратно выбила из рамы оставшиеся осколки, чтобы не пораниться. Осмотрела себя, примерилась к дыре в решетке… Должна пролезть! Ужмусь как-нибудь. Втяну живот, сложу плечи…
Так, Ви. Ты сильная, ты справишься. Одеваемся — и вперед! И я уже подняла руки, чтобы накинуть платье обратно, как вдруг услышала из коридора мужские голоса. Желудок скрутило узлом, сердце подскочило к горлу. Быстрее! В пекло наряды, уж лучше прилететь домой одном нижнем белье, чем при полном параде предстать перед палачами.
Я ломанулась к окну, просунула голову и руки, и лишь потом убрала крылья. Правое плечо, левое… Грудь прошла — отлично! Талия проскользнула со свистом… А вот на бедрах удача меня покинула. И зачем я съела все, что принес Лей?! Ну же, милые мои фейские булочки, сожмитесь!.. Чуточку совсем!
Без толку. Я трепыхалась, как пташка на привязи, хваталась за мокрую от росы траву, силясь подтянуться, но лишь вырывала из земли пучок за пучком. Не спаслась, так хоть газон прополола! Стиснув зубы, я елозила, крутилась, пыталась втиснуться и так, и эдак, но с каждым движением как будто застревала еще безнадежнее. Теперь у меня даже обратно не получалось вползти, — грудь наотрез отказывалась возвращаться внутрь, а филейке явно больше нравилось в подвале.
Катастрофа! Провал! Фиаско! От досады и беспомощности у меня аж слезы выступили. Что ж, зато следователь скажет мне спасибо: ему не придется меня казнить, я и сама с этим отлично справилась!
Я зажмурилась, рванулась вперед… Но обломок решетки больно впился в бок, и я обреченно повисла, передавленная пополам. Отомстила-таки, мерзкая железяка!
Ну, вот и все. Осталось смириться и с достоинством принять несправедливый приговор. Ну, если в моем положении вообще можно говорить о достоинстве…
— Кто посмел сотворить это с моей невесткой?! — внезапно прорычал у меня пониже спины Тарвин Гульдброк.
Да-да, это был точно он! И хотя я не могла развернуться и заглянуть в подвал, а на пятой точке третий глаз у меня пока не раскрылся, этот надменный поставленный баритон я бы ни с чем не спутала. Гораздо интереснее, как он узнал меня по панталонам и округлостям, но об этом я решила задуматься как-нибудь в другой раз, в более комфортных условиях.
— К ней никто и пальцем не прикасался. Я точно распоряжения такого не давал! — сухо отозвался спутник Тарвина. По всей видимости, капитан Ристред.
— Да вы вообще осознаете, что безо всякого суда пытали будущую жену будущего короля?! — бушевал братец Лея. — Виана! Ты слышишь меня?! — теперь он обращался уже к моим панталонам.
Хвала музам, после душа я выбрала самые презентабельные, с кружевной оторочкой!
— Слышу, — уныло подала голос.
— Он причинял тебе боль? Издевался? Это он заставил тебя раздеться? — Вопросы сыпались из Тарвина, как из рога изобилия. — Он надругался над тобой?!
Я хотела заверить герда золотых, что моя девичья честь не пострадала, но капитан Ристред не дал мне и слова вставить.
— Побойтесь огненного владыки, герд Гульброк! — возмутился он. — Я нахожусь на службе у короля и никогда бы не преступил закон.
— О, а отправлять ее на казнь, значит, не преступление?
— Никто ее не казнил! Я всего лишь послал королю предварительное заключение. Вы что, не видите? Она же пыталась сбежать! Стало быть, вина на ней все-таки есть. Ректор Копперброк уверен, что…
— Ректор Копперброк был старым маразматиком, еще когда я учился в академии! — отрезал Тарвин.
Сзади воцарилась неловкая пауза, и, хотя мне до смерти хотелось увидеть реакцию следователя на подобную дерзость, я боялась даже пошевелиться.
— Пораскинь мозгами, сержант, — брат Лея понизил голос, и мне пришлось задержать дыхание, чтобы не пропустить ни слова. — Если, конечно, фуражка тебе их не расплющила окончательно…
— При всем уважении, герд Гульдброк, я — капитан! — оскорбился следователь.
— Это пока! — Тарвин то ли кашлянул, то ли усмехнулся. — Ты же понимаешь, что скоро трон займет новый король? Да-да, я в курсе, ты болеешь за Деррика. Но кто знает, очнется ли он, и будет ли в здравом уме... Ты готов поставить голову, что престол достанется ему?
Капитан Ристред красноречиво промолчал. Вот тебе и верность своему клану! А ведь он тоже из серебряных и, по идее, должен верой и правдой служить Деррику. Во всяком случае, пока тот все еще жив — и пока он принц.
Тем временем, Тарвин, явно довольный тем, что нащупал у собеседника слабину, продолжил:
— Совет уже склоняется на нашу сторону. Ты не слепой и, судя по погонам, не дурак. А значит, должен понимать, что настало время золотого клана.
— Это решать не мне… — вяло возразил Ристред.
— Ясное дело! Но ответь себе на один простой вопрос: ты хочешь продолжить карьеру в управлении внутренней безопасности?
— Да, но...
— Вот и молодец, — снисходительно похвалил капитана Тарвин. — А теперь вопрос номер два: как ты думаешь, если вдруг мой брат взойдет на трон, будет он тебе благодарен за то, что ты сделал с его возлюбленной? С феей, которая должна даровать ему силу и наследников?
От такого резкого перескока с политических интриг к теме наследников у меня даже глаз задергался. Прилетели, называется! Из огня — да в полымя! И ведь так сразу не разберешься, кто из них хуже: следователь, который норовит повесить на меня отравление Деррика, чтобы выслужиться перед королем, или Тарвин, который спит и видит, как его брат заделывает мне детишек! Музы, да что не так с этими драконами?!
Ристред будто воды в рот набрал, — обдумывал, наверное, речь золотого герда, — а вот мне висеть безмолвным мешком надоело.