Капитан явно стушевался: Талея умела загнать в угол любого. Пусть сейчас она и не говорила стихами, ее слова все равно обладали силой.
— Я должен все обсудить с гердом Тарвином… — промямлил следователь. — Все же Лейгард — его брат, и…
— Он совершеннолетний, — оборвал его Копперброк. — Никакого особого разрешения не требуется. Знаете, я начинаю думать, что у вас во всем этом деле есть какой-то личный интерес! Идите, капитан. Мы проведем допрос без вас.
— Нет-нет, я же не против! — спохватился бедолага. Еще бы: на него разом обрушились два титана! — Я просто хотел учесть все предосторожности… Но если вы берете ответственность… Если рассуждать логически, то попробовать можно… С другой стороны…
— Возьмите уже себя в руки! — медный не пытался скрыть раздражения.
Его, старого вояку, наверняка бесило поведение следователя. Трусливые оговорки, невразумительный бубнеж… К тому же, у ректора был свой резон: мне всю эту историю пришить не удалось, и дражайший внучок медного вновь оказался под угрозой. Потому-то ректор с таким рвением и пытался добыть доказательства против Лея. Что ж, тут мы с ним по одну сторону баррикад.
— То есть вы оба остаетесь? — подытожила Талея с интонацией «не говорите потом, что я не предупреждала».
— Да, — ответил Копперброк и за себя, и за капитана.
Талея что-то пробормотала себе под нос, но спорить не стала и принялась декламировать элегию истины.
Стихи были древними: непривычный уху размер, куча устаревших слов, о значении которых я могла только догадываться. Что-то там про занеже и доброзначность… Но главное, меня охватило жуткое разочарование. Я ждала чуда, правды, но Лей продолжал молчать. И так мне стало обидно! Так остро захотелось с кем-то поделиться этой досадой! В груди наливался тяжелый ком, он давил на меня изнутри, мучил… Хоть криком кричи! Нет, если я сию же секунду не выговорюсь кому-то, то меня раскурочит в прямом и переносном смысле! Стоп… Это что, и есть знаменитая магия истины?!
— Я подслушиваю, я здесь! — вырвалось у меня против воли, и я спешно зажала рот обеими руками.
Отлично! Признаться должен был Лейгард, а понесло почему-то меня! К счастью, мое чистосердечное так и осталось незамеченным: в столярке творился сущий хаос.
— Я вообще не должен был сюда лететь! — стенал капитан Ристред. — У меня отпуск со вчерашнего дня, я его три года ждал. Мне девок готовили деревенских. Румяных, сочных, как я люблю. Уже и слугам записку послал, а меня майор на выходе из королевского замка поймал. И на кой мне, спрашивается, возиться с этими феями? Сдать надо было страже ту синюю — и домой, в баню… Но нет! Проклятый Тарвин Гульдброк!
— Ага, день помучился и уже на стенку лезешь? — вторил ему ректор Копперброк. — Мне аж трех скинули, и нянчись тут с ними. И вешалка эта старая… Ни груди, ни филейки, а все туда же: платьишки да туфельки…
— Господин Копперброк! — Талея вспыхнула. — Я бы вас попросила…
— А мне-то что с этого?! — продолжал изливать душу медный. — Что? Ни золота дополнительно не дали, ни лишнего места в совете медному клану. Как будто мне с внуком проблем мало. Да может, это он все… — тут старик стиснул зубы и побагровел, изо всех сил сопротивляясь магии Талеи.
— Он отравил Деррика, да? — внезапно подал голос Лейгард. — Голову даю на отсечение, что это Манфорд!
— Следи за языком! — зарычал ректор.
— Погодите, — Талея вскинула руку. — То есть ты не травил принца?
— Да нужен он мне! — Лей попытался хмыкнуть, но с его опухшей губой вышло нечто вроде «тпру». — Напыщенная холеная задница! Палец о палец за всю жизнь не ударил — и все равно все с ним носятся. Да я бы у него так и так Виану отбил! Или на поединок вызвал! И пусть бы она сама увидела, кто из нас сильнее. Теперь только хуже стало: она его жалеет. А я хочу победить честно, слышите?! И побежу… Победю… Короче. Я! Никого! Не! Травил!
Глава 19
В любой ситуации можно найти плюсы, — так меня учила мама.
— Неудачи временны, — говорила она. — Но даже в них порой кроется что-то хорошее. Вот взглянешь на них потом из будущего, и поймешь, что музы уберегли тебя от проблем похуже. Разбила коленку и не пошла на день рождения к подружке? Ничего! Зато потом оказалось, что именинный торт подпортился на жаре, и всех гостей полоскало три дня к ряду!
Я честно пыталась отыскать плюсы в том, что случилось со мной в тот злополучный день. Но сколько ни старалась, нашла лишь один: с меня сняли все подозрения, — ведь магия истины шарахнула и по мне тоже, а потому в моих оправданиях никто не усомнился. Минусов же набралась огромная куча, и в сравнении с ними тот факт, что казни я избежала, померк.
Ну, во-первых, я потеряла всякое уважение Талеи.
Когда вскрылось, что Лейгард вовсе не отравитель, стало понятно: пчелами я его мучила просто так. Стыд, помноженный на два стихами ректорессы, не дал мне молчать. Я хотела всего лишь извиниться перед золотым, но меня прорвало. Я сама, по собственной воле, влетела в столярку, чуть не посыпая голову пеплом.
— Прости меня, Лей! — сокрушалась я. — Я думала, ты все это сделал, чтобы жениться на мне! Я злилась, так злилась, что ты не рассказал Тарвину про нашу фальшивую помолвку!..
Слово за слово, я вывалила все. И про то, что врала всем насчет Лея, и про то, как целовалась с Дерриком в лесу, хотя формально считалась невестой золотого, и про то, почему в этом лесу оказалась. Да-да, я выложила Талее и, что еще хуже, Копперброку, как пугала его внука кровавыми картинками в галерее королей!
Меня несло со страшной силой, и с каждым моим признанием Талея становилась все мрачнее и мрачнее. У ректора единственный зрячий глаз чуть из орбит не вылез, а капитан Ристред… Ох, думаю, он уже мысленно составлял докладную королю, чтобы тот немедленно разорвал все договоренности с феями. Талея была права: я опорочила свой народ по полной программе. Ложь, интриги, манипуляции, да еще и распутство. Два жениха разом — это же сущее непотребство и разврат! По крайней мере, Талея выразилась именно так.
Во-вторых, меня собрались отчислить. Причем отовсюду.
Копперброк бушевал и изрыгал такие сентенции, от которых даже у ведьмы почернеют уши. А уж ведьмы-то обычно на ругательства не скупятся! Если изложить его речь в переводе на приличный язык, то получится примерно следующее: «Я крайне обескуражен последними известиями! Не кажется ли вам, дражайшая Талея-тэй, что ваши подопечные несколько осмелели? Эти крылатые девушки с низкой моральной ответственностью внесли в смуту в ряды моих студентов, а потому я решительно настаиваю, чтобы вы сей же час отправились с ними глубоко в… восвояси». В ответ Талея разразилась не менее экспрессивным монологом. И если опустить подробности про паршивую овцу, суть его сводилась к тому, что забрать она соглашалась только меня. И совсем не для того, чтобы погладить по головке.
Меня отправили паковать вещички и строго-настрого запретили выходить из комнаты. Лея отпустили в лечебницу, и по пути в замок я снова попыталась перед ним извиниться. Тщетно: он и смотреть-то в мою сторону не захотел. Справедливости ради замечу, что смотреть он в принципе никуда не мог из-за распухших век и передвигался практически на ощупь. Но даже когда он размашистым шагом вошел в дверной косяк, все равно не позволил мне ему помочь.
И тут мы плавно переходим к минусу номер три. Наказание.
Я в очередной раз убедилась: по карательной части нашей ректорессе нет равных. Все-таки драконы хоть и считают себя жестокими, на деле они слишком прямолинейны и не изобретательны. Вот как бы меня наказал медный старик? Полы бы мыть заставил, строгать что-нибудь, отжиматься. Да, неприятно, но физический труд помогает избавиться от мук совести, отвлекает от самобичевания. Я бы сама в тот момент с радостью загрузила себя грязной работой, лишь бы не думать про грядущую разлуку с Дерриком, не видеть Лея и не пересекаться с ним до вылета в Тайфо.