Нет уж, пока я не поговорю с Дерриком, никуда не полечу! Зубами вцеплюсь ворота, и пусть хоть всей толпой меня выпихивают!
Закемарить мне удалось лишь под утро. Снилась какая-то дребедень: лес, украшенный лентами, нарядные танцующие орки… Жуть! Когда один из орков, присев в книксене, ангажировал меня на вальс и закружил, брызжа слюнями во все стороны, я не выдержала и проснулась в холодном поту.
Комнату уже заливал яркий свет, кровать Мэлины пустовала, а Кайса, свирепо пыхтя, затягивала шнуровку на корсете.
— Талея! — я протерла глаза. — Мне надо к Талее!
— В курсе, — вздохнула алая. — Ты всю ночь об этом твердила. Пойдем вместе, я лучше составлю тебе компанию. А то не нравится мне твой настрой…
Никогда в жизни я так быстро не собиралась. Умудрилась одновременно и зубы почистить, и причесаться, и платье накинуть. Наизнанку, правда, — но тут на выручку пришла Кайса.
— Выдохни, — сказала она, помогая переодеться. — Поговоришь ты со своим Дерриком. Если понадобится — поручусь за тебя перед Талеей. Возьму под свою ответственность. Бранд тоже готов, он же его кузен….
— Правда?! Спасибо-спасибо-спасибо! — я стиснула алую в объятиях.
Это ей не слишком понравилось, как и тот факт, что из-за меня она пропустила завтрак.
— Сама не пойму: в кого я такая добрая стала? — ворчала она по дороге. — Все эта ваша дурацкая любовь…
— Но теперь-то ты понимаешь, что я чувствую?
— Да уж… Бедолага! — алая качнула головой. — Если бы какая-то гадина посягнула на моего Бранда, я бы… Я бы… Боевой симфонией по ней вдарила! До сих пор не верится, что вы с Дерриком собирались пожениться и никому ничего не сказали!
Пожалуй, если бы не Лей, Кайса бы продолжала относиться к моей истории про помолвку с изрядной долей скепсиса. Но когда вчера за ужином золотой лично подтвердил, что я бросила его ради Деррика еще до отравления, сомнений у алой уже не осталось. Более того, она пришла в ярость, что Мэлина увивается вокруг серебряного и врет всем подряд, будто это она его невеста.
— Недаром она мне с самого начала не нравилась! — возмущалась алая. — Талея должна обо всем узнать!
В отличие от Кайсы я не слишком надеялась на справедливость ректорессы. Вряд ли ее озаботит чужая личная жизнь! Я с трудом представляла, что Талея вдруг возьмет на себя роль купидона, накажет Мэлину и вложит мою руку в ладонь Деррика со словами: «Будьте счастливы, дети мои». Да и за что ей наказывать фиолетовую? За то, что та попыталась увести чужого жениха? Нет в уставе нашей академии пункта, который бы это запрещал.
— Главное — чтобы Талея разрешила еще хоть на денек задержаться…
Но с ректорессой вышла неувязочка: в комнате ее не было. Мы с Кайсой облетели весь этаж, смотались в столовую, в библиотеку — ничего! И лишь на парадной лестнице столкнулись с перевозбужденным Брандом.
— Где вас носит?! Быстрее! Вы же все пропустите! — Он схватил Кайсу за руку и потащил за собой наверх. — Ваша ректоресса допрашивает Манфорда под магией истины!
Манфорда?! Музы, неужели правосудие в драконьей империи все-таки существует, и мне удастся понаблюдать за его торжеством? Сердце забилось, как ненормальное, я едва поспевала за Брандом, хотя он бежал на ногах, а я летела. Вот она, польза их бесконечных тренировок!
— Где… они… — выдавила, запыхавшись, когда Бранд свернул в очередную кишку коридора на какую-то узкую неприметную лесенку.
— В профессорской!
— Что?! — не сдержала стон разочарования.
И кто, интересно, наслал на меня проклятие вечной неудачницы? Мэлине такое не под силу, а ведьмам я вроде дорогу не переходила… Профессорская — это едва ли не самая защищенная комната во всей академии. Там проходят педсоветы, принимаются все важнейшие решения… Сложнее попасть только в кабинет ректора! А уж с моим-то послужным списком не видать мне допроса, как своих ушей!
— Не паникуй, у меня есть ключик от этой двери, — самодовольно отозвался Бранд.
«Ключиком» оказался тесный тоннель под самым потолком. То ли бывший дымоход, то ли старая вентиляция…
— Этой академии больше тысячи лет, — сообщил приятель Кайсы, проталкивая нас внутрь. — Неужели вы считаете, что за все это время студенты не нашли способов подслушивать?
Вообще-то я очень ценю нестандартное мышление и изобретательность, но конкретно этот способ прослушки был не самым комфортным. Мы ползли, как три больших гусеницы, по толстому слою пыли, собирали волосами паутину и натыкались на какие-то косточки… Нет, лучше не знать, кому они принадлежали.
Вскоре послышались чьи-то голоса, и Бранд приложил палец к губам. Мы двинулись вперед вдвое медленнее, стараясь не дышать и не издавать звуков. И наши труды были вознаграждены: я увидела свет в конце тоннеля. Причем, буквально: сквозь мелкую резную решетку пробивались солнечные лучи, а за ней… За ней происходило, что изменило мою жизнь.
После того дня я часто размышляла, что было бы, не попади я на тот допрос. И всякий раз приходила к самым неутешительным выводам. Но обо всем по порядку.
Итак, перед нами предстала картина маслом: во главе овального стола из красного дерева восседал Манфорд Копперброк. Выглядел он прискорбно: под глазами мешки, волосы всклокочены, губы искусаны в кровь… Судя по всему, провел ночь в темнице, а уж я-то знала, до чего там несладко.
За его спиной стоял господин ректор, причем не менее бледный, чем его внучок, напротив — наша непревзойденная Талея, а вокруг нее толпились драконы в мундирах с гербом короля. К счастью, с элегией истины было уже покончено, и мы могли не опасаться, что нас прорвет на внезапные откровения.
— Что ты делал в Крейвике? — грозно обратился к Манфорду один из мундиров.
— Хотел купить средство от фейской краски, — сдавленно ответил медный.
— Одна из фей раскрасила его в синий цвет, — пояснил ректор Копперброк. — Виана Лобелли. Но она уже стерла…
— Я буду вам крайне признателен, — перебил его серебряный следователь с острой клиновидной бородкой, — если вы не станете вмешиваться в процесс допроса.
Стоит отдать ректору Копперброку, он возражать не стал. Кивнул с достоинством и замолчал.
— Это правда, — вновь заговорил Манни. — Я не хотел, чтобы меня узнали…
Далее последовал короткий сбивчивый рассказ о происшествии в галерее королей, но мундиров он особо не впечатлил.
— Ты нашел средство?
— Нет. Мне сказали, сводить пятно долго. Я прикупил мази от травм, согревающего отвара… Я же бежать планировал.
— Что еще? — напирал следователей. — Мне нужно знать все!
Манфорд беспомощно покосился на деда, сглотнул и ссутулился. Он явно не хотел озвучивать все, но против магии истины не попрешь.
— Еще лосьон для роста волос… — глухо признался парень. — У меня усы не растут, а я…
— И?
— И проклятый пепел.
Эти слова дались Манфорду тяжелее всего, он смотрел куда-то себе под ноги, и только уши горели багрянцем, контрастируя с медно-рыжей шевелюрой.
Тишину в профессорской нарушало лишь поскрипывание пера: самый молодой в компании следователей, высунув от усердия язык, старательно протоколировал допрос.
— Я его вообще без задней мысли купил! — вдруг подскочил Манфорд. — Я никого не хотел травить! Это для самообороны! Я же не знал, куда мне придется лететь, где скрываться…
— Сядь! — прикрикнул на него следователь с бородкой. — Твоя задача — только отвечать на вопросы! Что ты там хотел, к делу не относится!
Медный в отчаянии рухнул обратно на стул и обхватил голову руками. Странно, мне бы полагалось сейчас испытывать к нему ненависть, но я отчего-то не могла. Мне было жаль его. Несмотря ни на что — искренне жаль.
— Перейдем ко дню отравления, — продолжил следователь безо всяких эмоций. — Где ты был сразу после тренировки по фехтованию?