— Тогда я запру тебя ненадолго, скоро вернусь, — он взял ключ со стола, вышел, запирая дверь и оставляя ее наедине со своими мыслями. Тревога ушла вместе с капралом, Йоханс почувствовала себя защищённой в запертой комнате, хотя должна была взвыть как загнанный в ловушку зверь. В комнате снова стало непривычно тихо и пусто, поэтому Габриэль задремала. Спустя полчаса, она сквозь сон услышала, как дверь отпирают. Тяжелые шаги раздались по комнате, пол скрипел под весом, на удивление, невзрачного и тощего мужчины, который был облачен в длинную белую рубаху, Леви шёл рядом, что-то говоря ему. Габриэль не услышала их разговор, потому что голова начала трещать, а в ушах звенеть, отчего она зажмурилась и сжалась. Оба заметили, что она не спит, увидев ее перепуганный взгляд, Леви присел у кровати и, погладив ее по голове, сказал:
— Это мистер Джонсон, он с тобой поговорит, и все будет нормально.
— Ты думаешь, что у меня проблемы, да? Думаешь, что я ненормальная? — Габриэль начала цепляться за его рукав, чтобы он не уходил.
— Нет, просто… тебе нужна помощь, я сяду и буду смотреть на тебя, хорошо? — она закивала и отпустила его руку. Возможно, ей и правда нужна была помощь, но сейчас она это признавать не хотела.
***
После получасовой беседы с Доктором, у меня начали сдавать нервы. Он задавал абсурдные вопросы, на которые я либо не могла, либо просто затруднялась ответить. Например, о чем я думаю последнее время, не случалось ли со мной чего-то, что могло оставить после себя след в моей памяти, или какие я эмоции испытываю, разговаривая с ним. Для чего его вообще позвали? Какую цель преследует Леви? От этого он должен извлекать какую-то выгоду. Обязательно.
Леви сидел и озадачено смотрел на нас, не пропуская ни единого слова.
— Закончили, — сказал он и поспешил к выходу, пропуская Джонсона вперёд. Дверь захлопнулась, я вскочила с постели и босиком подбежала к порогу, приложив ухо к двери. Зная, что Леви далеко не уйдёт, мне ничего не оставалось, как подслушать их. Я могла расслышать из разговор почти полностью:
— Что с ней, Джонсон? — спокойный голос капрала заставляет все, что было в моей душе перевернуться. Его безразличие. Мне казалось, что мы стали ближе, чем просто сослуживцы, чем просто наставник и ученик.
— Боюсь, что у неё паранойя, и она будет развиваться. Ей нужно меньше нервничать, оградить себя от стресса,- Джонсон задумался, — У неё есть близкие?
— Нет.
— За неё должен кто-то поручиться до ее совершеннолетия, вскоре ей может понадобиться помощь, если Вы дадите мне документ, подтверждающий, что у неё есть опекун, то я смогу следить за ее состоянием, — мне не понравилось умозаключение Джонсона. Опекун? У меня? На эту роль мог претендовать только Майк, но вряд ли ему это надо. Кроме Майка, это может быть…
— Хорошо, я Вас понял, документ будет. Через три дня ждите мое письмо, -Леви попрощался с Джонсоном и открыл дверь. Сразу же он увидел Габриэль, которая, сидя на кровати, перебирала одеяло. Капитан был уверен, что она не упустила возможности подслушать их разговор и разузнать абсолютно всё. Но при этом факте, он не спешил раскрывать все свои планы.
— Посмотри на меня, — Леви сел на стул напротив, немного придвинув его ближе к кровати. Я резко подняла глаза, одаривая его всей ненавистью, что копилась внутри со дня смерти Кэрри.
— Ты так красива, — протянул он. — Почему ты так смотришь на меня?
— Лицемер, — сказала я, глядя на него. Он услышал, зрачки сузились, но он решил не акцентировать на этом внимание.
— Тебе, в силу твоего психически неуравновешенного состояния, нужен опекун, — проговорил он, поворачиваясь в профиль и закрывая глаза.
— Поэтому, — тихий смешок. — Я оформляю опеку над тобой, — злобный оскал и глаза, искоса поглядывающие на меня, чтобы увидеть реакцию. Я все ещё перебираю одеяло, а когда смысл слов впечатывается в мой разум, комната заливается безумным смехом с моей стороны, отчего Леви резко поворачивается и настороженно, но также бесчувственно наблюдает за мной.
— Тебе нужно, чтобы я не сбегала, нужно, чтобы Ханджи обследовала меня и, если это потребуется, провела опыты. Но это незаконно… Именно поэтому ты станешь моим опекуном, а если я заявлю на тебя, то мне не поверят из-за того, что меня признали параноиком,- сказала я, после неожиданного осознания.
— Поражён твоей догадливостью, — ответил Леви.
— Ты не сделаешь этого!
— А кто меня остановит? — ему было… всё равно, а когда он прикрывал меня… это нужно было, чтобы я была при нем и не попала в руки Полиции?
— Отдашь меня на опыты, да? Воспользуешься мной? — тело дрожало то ли от холода, то ли от страха и обиды.
— Пожертвовать одним человеком, ради спасения человечества, ради того, чтобы приблизиться к истине? — Леви сделал наиграно-задумчивое лицо. — Да, воспользуюсь.
Он встал и, все ещё смотря на меня, пошёл к двери. Резко вскочив, я взяла подушку и сделала ему подсечку, повалив на пол. Скорее, Леви упал из-за неожиданности, чем из-за силы моего удара, поэтому, не медлив, я накрыла его лицо подушкой и начала со всей силой давить. Секунда, две, три, четыре, пять. Его руки остались без моего внимания, поэтому Леви схватил меня за волосы и потянул в сторону. Подушку откинули, хватка чуть ослабла, капитан тяжело дышал, его лицо отдавало синевой.
— Если… фух… такое ещё раз повторится, то… агх… ты окажешься в таком же положении, — капрал начал потихоньку вставать, все повторяя:
— Надо же, чуть не задушила меня, — он уже давно отпустил меня, поэтому я отползла к углу. Движения Леви были медленными, его ноги заплетались, он побрёл к выходу, что-то говоря о том, что он придёт сегодня к обеду.
После его ухода, я начала осматривать комнату, Леви лишил меня возможности свободно передвигаться по Гарнизону, заперев меня в комнате. Несмотря на то, что я была на втором этаже, у меня не было возможности прыгнуть, потому что на окне стояли решетки. Самоубийство я не рассматривала в принципе, потому что слишком любила себя и эту жизнь. Хотя, за что ее любить?
Комментарий к Начало конца
play with fire - Sam Tinnesz
для прослушивания под эту главу
========== Нас ждёт светлое будущее ==========
Вечереет. Я медленно встаю с кровати и наклоняюсь к тумбочке, на которой красуется склянка, доверху наполненная таблетками-успокоительным, что передал мне Джонсон через Леви. Я глотала эти горькие капсулы каждый раз, когда мне становилось дурно. И вот сейчас моя рука опять тянется к тумбочке в поиске спасительного лекарства. Оно действовало как наркотик, я даже не сомневаюсь, что это он и было.
— В какое же я дерьмо попала, знала ведь, что всё к этому придёт. Дура слабохарактерная, — я закинула две пластинки в рот и встала с кровати, направляясь к двери. Чуть потянула ее на себя. Открыто. Я осторожно переступила порог, стараясь как можно тише пройти в сторону лестницы. В коридорах зажигали факелы из-за подступающих сумерек. Помещение пустело, все разбредались по казармам, чтобы поспать или наконец-таки встретиться с друзьями. В воздухе витал аромат еды от недавно прошедшего ужина. Несмотря на неестественно подступающее спокойствие, я не переставала думать и анализировать. Что же случилось? Голова опять начала болеть. Сквозь пульсирующую боль в голове возникали картинки, как воспоминания только что прошедших дней или совсем давние образы. Я опёрлась о стену, приложив свой лоб. Подозреваю, что все это началось с принятия лекарств, потому что таких приступов раньше я не замечала.