А, снова подает знак, что хочет пить!.. у нас у самих нет ни капли воды! черт! черт! а мельница сверкает, сияет! вы бы сказали, как разукрашенная осколками бомб елка… но она не горит, а только отсвечивает… сверкает! живой блеск!..
Жюль тоже светится на своей платформе! Переливается! Я его всячески обзываю, оскорбляю…
– Сволочь, урод!
Это правда! ураган красок! Он пьян! он же пьян! они его притащили пьяным, друзья… нажравшегося, но ему хотелось еще!.. он оказался подонком!.. истинное бедствие, если он прыгнет!
Они его знают.
– Калека! Проклятый! завистник! вор!.. пьяница!
За бутылку он бросился бы с Эйфелевой башни!.. обычное дело!.. страстное желание напиться, когда хочется пить!.. ох, нет, он точно ни за что не бросится вниз!.. как же он удерживается!.. он не хочет прыгать в сирень! как все-таки красив сиреневый костер!.. как потрескивают сиреневые заросли! да плевать им на него, друзьям!.. он никогда не выкарабкается!.. он никогда не прыгнет!.. он так и будет качаться вместе с мостиком над пылающими окрестностями! Эксцентрично и безопасно! с гондолой на волне и с оркестром в кулаке! И жесты! ураган! безумие эскадрилий!..
Они притащили его наверх, и привет! хитрые друзья! он еще и рожу кривит, чудо-юдо? Смычками страданий он играет им симфонию урагана на эоловых арфах! искры сыплются на него дождем… целым потоком… и осыпают его башку!.. физиономию! и ничего не загорается! хотя мельница, по всем расчетам, должна бы уже сгореть… она сухая, странно! вот уже века, как она сухая! она корчится, наклоняется… но не горит… и до сих пор цела!.. на нее обрушиваются зажигалки, шквал! полон трюм зажигалок! у Жюля! полно!.. он раскачивает, наклоняет… опрокидывает за борт… течет зажигательная смесь… вытекает… заливает его платформу!..
А друзья веселятся:
– Чертов повеса, недомерок зловредный, пьяница, одним меньше!..
Они его притащили! случайность?
Нет… Они думали, что он бросится вниз, и конец акробату! а он толкается туда-сюда! и давай! о другой борт! еще! если он так ловок! если он может собой управлять… соскальзывает!.. снова поднимается… оп!.. он танцует вместе с мельницей!.. это пляска в огне!.. воздушный цирк «Медрано»!*[37] какой артист, а!.. настоящий артист! акробатика в раскаленном воздухе, я вас умоляю!..
– Свинья!.. окорок копченый! селедка! – ору я.
Перечисляю все, что можно поджарить!
Я не стесняюсь, я выплескиваю в морду все, что хочу!..
– Развратник!
Они хорошо сделали, что притащили его туда!.. кашляет, он прочищает горло? браво!.. я сам, хоть и не на жарком ветру, но горло горит!.. прям кузнечный горн в глотке! это уж точно! Лили хочет пить! Лили…
– Да, немного…
Следующий налет!.. с востока! а за самолетами тысячи сшей… взрывающихся между небом и землей и стекающих огненной лавой по небу… спирали… синие, оранжевые, небо исполосовано, расчерчено вдоль и поперек… будто от края до края накрыто гигантской сетью… рваные, пересекающиеся следы ракет на голубоватых сугробах облаков, синие, зеленые, желтые… словно большущий клубок ниток… чистой воды феерия, чтоб мне с места не встать!
– Ты можешь что-нибудь сказать, Лили?
Мне хочется, чтобы ее потрясло это зрелище!.. а тому, дирижеру, прямо в рожу высунуть язык!.. надо же, дирижировать небесным оркестром, чтобы вызвать огонь на себя!
– Тоже мне, стратег, свинья, блядун! Эй, Жюль! Пьянь! Пусть знает…
Сейчас я испытываю отвращение к этому парню! А ведь он может взорваться!.. Я пытался спасти ему жизнь… пытался отучить его пить!.. я что, священник?… не скрою, какое-то время он прислушивался ко мне… но все равно пил… а потом, после Сталинграда, а особенно после Ароманша, он начал напиваться как свинья, и возненавидел меня! «Ферни»-Головная Боль», – называл он меня… он кричал, что будет пить все, что горит![38] Не только шампанское… коньяк… автомобильный бензин! даже растворители и лаки! будет лакать бидонами! ведрами, бочками, что под руку попадет! брехня! Лжец! что видал он мои советы! как же! сиди уж на своем насесте!.. бунтующий хам!..
– У тебя чудные ляжки и чудная попка!
Он всегда хамил женщинам по-всякому! а как он меня поносил!
– Продажное чудовище, интриган! в печь! в печь!
Он страстно мечтал иметь печь! готово! готово! она у него есть!
Именно во время авианалета я увидел этот его жест! мне-то он казался похожим на чудище в раскаленной печи!.. из пустоты Маркаде… двадцать машин! пятьдесят! которые пикируют с диким воем, прямо на нас… они развешивают в небе… шары, наполненные магнием… похожие на бенгальские огни!.. целые гирлянды огней… праздничные, веселые… вдруг обрушивается настоящий огненный ураган… бомбы? сквозь облака!.. И я опрокидываюсь! и Ба-бах! только глуше… из глубины… наверно, бомбят шоссе… мины взрываются в метро, я уверен!.. и в катакомбах, глубоко… глубоко… в склепах первых христианских мучеников… они есть!.. есть под Монмартром!.. тысячелетние склепы… и мученики… а тот, наверху, не мученик, не жертва, тоже мне, капитан гондолы!.. он бесится, он такое выделывает! оп! от его метаний все вибрирует! его тележка поднимается в воздух!.. он срывается в крутой вираж!.. кружит!.. качается!.. парит… что это?… собирается спикировать… нет!.. вот сука! художник!.. трахальщик во имя Господа! и культяпки не мешают ему трахаться, повидал я его на дамочках! между раздвинутыми ногами! геркулесова сила рук!
37
38
Серж Перро передает высказывание Селина о Жане Поле: «Я его оставлял рядом с бутылкой, а находил внутри».