Жюль выписывает пируэты на мельнице, рыбаки на крышах ловят уклеек… а я с Лили наблюдаю из окошка катастрофу, Пирам крутится под ногами, а жильцы под столом, а толстый Норманс подпирает буфет…
Вот вам картинка в первом приближении.
Таким был Потоп. Всемирный Потоп XX века.
Толстяк, обласканный, обтисканный… этого у него не отнять!.. с обеими шлюхами на коленях… нет! не шлюхами!.. со своей женой и своей невесткой!.. Норманс, гора мяса, храпящий, вздрагивающий… а! дом может качаться, разваливаться, потолки могут рухнуть! ему все нипочем! я оплачу ваше невезение, если он проснется! остальные под столом бранятся, стонут… придушенные вскрики… «На помощь!»
Пусть уже выберутся на волю! обоссавшиеся с перепугу! пусть посмотрят друг на друга! в глаза! отвратительно! уткнулись друг другу в задницы…
– Эй, придавленные! эй, подлецы, там, все! выходите! удирайте! пришла пора! все на мельницу! горит от Сен-Клу до Винсенна! Монфермей! Монфлери! Сен-Дени! ваши задницы! вставайте, трусы!
Ах, что тут говорить!.. эффект, которого я достиг! обратный! они сплетаются, закапываются еще глубже!
Цыпочка! Невестка! Да уж!.. чтоб я сдох!.. она пищит… если брюхан пошевелится, захрапит еще громче, буфет снова завалится! если точно, полбуфета… и тогда? под столом будет каша!.. пусть подпирает, пусть подпирает!.. философия! Ба-бах! очередью шрапнели прямо в крылья мельницы… я думаю, теперь он решится… вовсе нет! Жюль все еще раскачивается, изгибается!.. в своей лодке! край так близко!.. не упади! не разбейся!.. король ужасов! мэтр катастроф!.. под ним весь Париж, Париж в огне… и Батиньоль, и Безон, и Понтуаз… И Медон… если бы бомба угодила в подвал, его бы снесла!.. он рулит по кругу… Жюль, не перевернись! не промахнись! лавируй! а «крепости» по мановению его руки, одного пальца!.. «Туда! нет, сюда! Севернее! севернее!»
А вокруг пляшут языки пламени! он не ловит огненных уклеек… «Его горб!»…*[87] он не кокетничает!.. он просто дразнит «крепости»!.. воздух! воздух!.. он их отгоняет!.. они надвигаются на него… вниз из облаков!.. задевают мостик… и…! убираются один за другим!
– Браво!.. браво!..
Что крикнуть ему?
Вьуф! въюф! въюф! ни один винт не срезал ему голову!
– Андрэ, на воздух!
– Не на воздух, мадам! вниз! катимся вниз!
Надо разложить все по полочкам!
Все прекрасно! Все красиво, Апокалипсис! Но абсурд без границ? Нет! какие-то границы все же есть… «На воздух! на воздух!»
– Жюль, мелодию! мелодию! у тебя больше нет твоего рожка?
Я надрываюсь… она меня возмутила! своим «на воздух»!..
Я больше ничего не знаю.
Жюль, сыграй! мелодию! у тебя больше нет рожка? Воздушные струи струятся мелодией…
Я путаю воздух и мелодию![88] любовь к музыке, удары, качка, вопли, и вот я опростоволосился! на воздух! небо под нами! а мы сверху!.. и тот, кто остался без рожка! и без пианино!.. и без флейты!.. ангелы никогда к нам не прилетят! не спустятся!.. сколько бомб! мин! надо обо всем подумать!..
Какое чудо, что нас все еще не развеяло по ветру, привратницкую, буфет, людей, это чудо! ангелы? нет больше ангелов! лишь свиньи и сотоварищи!..
– Замолчи, Андрэ! замолчи!
Он не должен спать! пусть он дышит, сморкается, плюется! его жена настаивает, чтоб он высморкался… он не хочет… отбивается!.. он хочет спать!..
Под столом голосят, засранцы!
– Небо раскололось! небо перевернулось!
Они опоздали!.. они услышали мои слова… всполошились…
– Оно под нами, придурки! небо!
Я им возражаю! и громко! если это обернется для меня неприятностями, тем хуже! пусть уразумеют обстановочку! бунтующее пространство… все перевернулось вверх дном!.. погреба теперь в воздухе! крыши в тоннелях метро!
О! они еще и огрызаются! им не хочется выползать! они уже не вопят, крикуны придушены, они понимают только небо над нами! они не принимают перевернутого пространства!
– Госпожа Туазель! госпожа Туазель!
Они зовут ее на помощь!
– Небо исчезает, госпожа Туазель! его нет!
Пусть знают!
– Кретины! труслы дрисливые! оно под нами, небо-то! это, наверное, трагично… но правда – прежде всего! вот мое мнение! вы прячетесь от правды? это хуже всего!.. – и я им твержу: – небо под нами! Дамы, господа! Мы сверху!
Они прячутся, забиваются… переплетаются… ноги! ляжки!.. головы… они кусают друг друга от страха… грызутся между собой: «Ай!.. грубиян!.. мой ребенок!.. Уааааах!.. караул!..»
87
Виктор Гюго «Король развлекается», акт 1, стих 136–140:
Г-н де Пьенн
‹…› Я ставлю десять против одного, что вам не угадать!
Да, Трибулé смешон! Но Трибулé и страшен!
А ну-ка, угадайте, что стряслось?!
Марро:
Горба лишился?
Г-н де Пьенн:
Нет, наоборот, – он приобрел!
Любовницу! Клянусь и ставлю сотню