Учитель раскашлялся посреди фразы.
— Мисс Грейнджер, — неожиданно обратился он ко мне, — в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?
— Да ни в чем. То трава и это трава. Сэр.
— Формулируйте ответ четче. Ваши товарищи могут и не понять, что это на самом деле одно и то же растение.
«Чтоб мои товарищи, да не поняли про траву», — подумала я, но, разумеется, промолчала.
Зелье было простейшим, но зельевар кружил у парты Гарри и мешал эксперименту, который запланировали мальчишки. Если срочно его не отвлечь, они не успокоятся, пока не проверят свою теорию. А если они решат варить что–то такое в каком–нибудь заброшенном классе без присмотра преподавателей, мне придется на них настучать. Но ссориться очень не хотелось. Проще сейчас отвлечь зельевара.
И я принялась отвлекать.
Что определяет состав зелья? Как разрабатывают новые рецепты? Чем обработали эти змеиные зубы, что их так легко растереть в ступке? Можно ли селекционно вывести крапиву с лучшими свойствами или самую наваристую надо собирать в полночь на кладбище? Есть ли разница, чисто волшебное это кладбище, смешанное или людей без дара? А эту крапиву кто и где собирал? А можно слизняков не варить? А конечный вариант зелья только от прыщей помогает? — к концу урока Гриффиндор потерял два балла, я приобрела кличку «невыносимая заучка», а Грегори и Гарри наконец сварили свое варево, получили «тролль» за урок и успокоились. Наверх поднимались довольные донельзя.
Мы с Лавандой, кстати, хорошее зелье сварили. Если бы она не натрясла туда волос, да не зачерпнула рукавом мантии слизняков, которых с перепугу всех сразу в котел вытрясла, получили бы ВО. А так — удовлетворительно. Как и у Рона с Симусом. Если бы они не пытались в процессе изобразить рогатым слизнем траекторию квоффла, может и лучше бы с заданием справились. Теперь думаю — зря отвлекала его от страшилок братьев или нет?
Сразу после нас на зелья отправлялась группа Рейвенкло — Хаффлпафф, первый курс. И после обеда нашей компании вместе с виновато сопящими Крэббом и МакМилланом пришлось навещать Невилла в Больничном крыле. Зато из этой группы на зельях баллов никто не потерял. Как Персиваля из–за моей печальной утраты перекосило — это что–то.
Да было б из–за чего плакать! Вот если б заработанные рубины поделили поровну, тогда бы уж я расстаралась.
Хагрид пригласил Гарри к трем часам, так что после больничного крыла отправились на лесозаготовки. Мальчишки требовали наконец раскрыть планы и показать, что в посылке, но я была неумолима. Мало Невилл пострадал, так еще и пропустит бурное обсуждение моей больной фантазии.
Показала, что именно нам нужно.
Ха! Сразу видно, у кого детство нормальное было, а кто получал подобающее воспитание. МакМиллан сразу угадал, подо что заготовки!
Без пяти три мы от опушки Запретного леса двинулись к маленькому деревянному домику лесника. Над входной дверью висел охотничий лук и пара галош.[28]
В доме была только одна комната. С потолка свисали окорока и выпотрошенные фазаны, на открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла массивная кровать, покрытая лоскутным одеялом.[29]
Нестройным хором поздоровались, ошарашив лесника. Такого табуна гостей он явно не ждал. Засуетился, заваривая чай и собирая чашки со всего дома.
Я любовалась одеялом.
— Пэчворк? Какое красивое и уютное! Без ума от таких вещичек, одним видом согревают!
— Эт, спасибо! Я сам делал, да. Иногда так чего–то. Вот, вяжу счас плед, — Хагрид кивнул на канареечно–желтое вязание, лежащее на подоконнике.
— Спицы? А у меня схема была потрясающая, только…
Только она осталась в прежней жизни. И давай–ка попробуй тут не разреветься, Леночка.
— Только дома осталась, — сочувственно пробасил виновник так некстати нахлынувших воспоминаний, кладя руку мне на плечо. — Ничо, оно первый месяц тяжело, а потом втягиваешься. Давайте–ка вот кексиков.
И с чудовищным грохотом, едва не разбив тарелку, насыпал нам десертных окаменелостей.
Хагридова сторожка выглядела не домом, а собачьей конурой, в которую добрый Клык пустил своего бесприютного хозяина. Но там было замечательно уютно сидеть, прихлебывая чай, и слушать рассказы о зверье Запретного леса. Юный Малфой мог сколько угодно морщить нос, все равно всем видно, что ему тоже нравится сидеть на массивном табурете и болтать ногами. А кто не умеет ценить такие чудные моменты — тот сам себе враг. Тем обиднее было посреди байки о выскакунчике уходить в духе новой Родины — не прощаясь. Меня ждала отработка.