— Так тебе это и позволят!
Но Женька не теряла надежды, хотя воевала на заведомо невыгодных позициях. Она понимала, что вступила в поединок не столько с Мишо, сколько с самим ходом мировой истории, но ее это не смущало, — она существовала в реалиях особенного сюжета и, кроме того, сражаться с превосходящими силами противника было в традициях всех романтиков.
Превосходящие силы
Де Санда, как и предсказывал Лабрю, конечно, не остановила беременность фехтовальщицы. Невзирая на то, что это был ребенок его главного соперника, он продолжал планировать отъезд в Италию. Женька пыталась говорить о затеянных преобразованиях в прачечной и даже летательном аппарате Форгерона, но Даниэль раздражался еще больше.
— Прачки когда-нибудь тебя побьют, а этот сумасшедший кузнец разобьется! — кричал он, не обращая внимания на публику окраинного кабачка, куда привез девушку для встречи. — Нарисовала там что-то невнятное на мокром песке!.. Тебе мало шпаги? Ты уже хочешь убивать росчерком пера, как того бакалейщика?
— Бакалейщик сам виноват!
— А что тебе сделал этот бедолага-кузнец?
— Я просто хочу ему помочь!
— Свернуть шею?
— Пусть уж лучше он погибнет, испытывая летательный механизм, чем в доживет до старости, продавая «сапоги» для пыточной!
Вскоре у Амели начались роды. Она мучилась всю ночь, а к рассвету родила девочку. Ей помогла повитуха, которую привез Тавье. Скандал, который за этим последовал, был ожидаем и никого не удивил. Амели еще лежала на полу в прачечной измученная и голая, а Мишо уже распоряжался, чтобы ребенка отвезли в Приют. Женька тут же забыла про все проекты, которые должны были принести выгоду этому предприятию и, ворвавшись к хозяину, крикнула прямо с порога:
— Что вы делаете, сударь?!
— Во-первых, не смей на меня кричать, девушка, а во-вторых, мне нужны работницы, а не крольчихи!
— Послушайте вы, почтенный хозяин, если вы сделаете это, я всем расскажу о том, как ваш деловитый сынок заставил Бригитту убить ребенка!
— Что?.. Ты что? Кого убить? Ты что говоришь, окаянная?
— Клеман заставил ее избавиться от ребенка, вы же знаете! Это ведь был ваш ребенок, сударь!
Мишо посмотрел на девушку сумрачно, пробурчал какое-то невнятное ругательство, но сдался и оставил ребенка Амели. Кроме этого Женька вытребовала ей три дня отдыха без потери жалования и помощь Амлотты. Люс к этому времени окрепла и снова стала работать на стирке. Однако прачки отнеслись к новому решению хозяина опять не так, как предполагала фехтовальщица.
— Помрет дитё, — скептически пожала плечами Беранжера. — Пусть бы в Приют отдали. Какая здесь жизнь? Ни поесть, ни одеть не во что.
— И орать теперь будет, — добавила Пакетта, зло зыркнув на фехтовальщицу.
— Я съезжу к старьевщику, — сказала Женька. — У меня есть немного денег.
Беранжера вздохнула и предложила прачкам сброситься, кто сколько сможет. Взнос сделали все, даже Пакетта, но и после этого зло смотреть на фехтовальщицу она не перестала.
Однако того, что было куплено у старьевщика, все равно оказалось недостаточно, и Женька решила поспрашивать тряпье в домах, которые обслуживала прачечная. Первым таким домом, на который пал ее утренний развоз, оказался особняк де Лавуа. Девушка переговорила с кастеляншей, та кивнула и вышла во внутренние помещения, обещав поискать что-нибудь, но вернулась не только со старыми простынями, но и со своей молодой хозяйкой.
Клементина, как истинная аристократка хорошо умела владеть собой, и на лице ее, когда она увидела маркизу де Шале, не отразилось ни малейшего волнения. Она спокойно разрешила отдать фехтовальщице необходимые тряпки, а потом обратилась к кастелянше.
— Я хочу переговорить с этой девушкой наедине, Бланш.
Бланш поклонилась и ушла.
— Невероятно… — тихо Клементина. — Это вы, Жанна?
— Да.
— Я уже не раз видела вас из окна, но думала, что мне показалось. Неужели вы, в самом деле, работаете в прачечной?
— Да, и даже стирала ваши простыни, Клементина. Сейчас я на развозе.
— Невероятно… Вас ведь разыскивают.
— Вряд ли кто-то догадается искать меня в прачечной, если только вы…
— Что вы, Жанна… Мне это совсем не нужно.
— Но я же преступница, убила графа д’Ольсино.
– Наверное, вы сделали это не просто так?
— Да, не просто так.
— Что же он совершил?
— Он насмерть замучил двух детей в своей башне.
— Это правда?
— Да, и они не первые его жертвы. Я собираюсь писать об этом.
— Тогда… тогда это сама рука Господа направляла вас,
— И вас не пугает, что я владею шпагой и ношу мужскую одежду?
— Вероятно, это тоже какой-то божеский умысел. Господь вложил вам в руки оружие, чтобы ограждать нас от таких, как д’Ольсино. Присядьте. Вы, верно, устали.
Женька не знала, что думать. Слова Клементины были похожи, как на правду, так и на хитрость, с помощью которой молодая баронесса могла заманить ее в ловушку, поэтому садиться фехтовальщица не торопилась и вообще собиралась уйти.
— Мне нужно ехать, сударыня. У Амели грудной ребенок. Ему надо привезти эти старые простыни, чтобы нарезать из них пеленок.
— Да, пеленок… А вы знаете, что ваш муж в городе?
— Что?.. — почувствовала, как с гортани испарилась вся влага, фехтовальщица.
— Он приехал вчера и уже был у короля.
Женька села на ларь.
— И что… король? — спросила она.
Клементина расположилась рядом и продолжила:
— Король принял его. Все прошло спокойно.
— Спокойно? Ну… и что?
— Вы не хотите встретиться с Генрихом, Жанна?
— Мы не можем быть вместе.
— Вы разлюбили его?
— У меня сложное положение, вы же знаете.
— Вам нужно обсудить его вдвоем.
— Я не знаю, каким он вернулся.
— Так узнайте.
— …Хорошо… — сдалась больше своим чувствам, чем Клементине, фехтовальщица.
— Приезжайте через день. Я все узнаю и поговорю с ним о встрече.
Это тоже могло быть ловушкой, но подумав, Женька поняла, что Клементине, давно влюбленной в короля, связь его фаворита с фехтовальщицей была на руку. «Она не сдаст меня, ей нужно, чтобы я была на свободе». Девушка успокоилась и продолжила работать над преобразованиями в прачечной.
Отдав привезенные тряпки Амели, Женька поднялась к Мишо и попросила, чтобы он прибавил прачкам жалование, но ее ждал категорический отказ не только в этом. Клеман сделал расчеты, касающиеся реконструкции, и его отец нашел, что проект будет стоить слишком дорого.
— Сейчас я этим заниматься не буду, — сказал он. — Мне нужно справить достойное приданное дочерям, а там поглядим.
— Но, сударь…
— А если будешь опять угрожать, я сдам тебя полиции!
— Я не собиралась угрожать, я хочу сделать вашу прачечную лучше!
— Врешь! Ты печешься не обо мне, а о прачках, а это не твоя забота!
— Моя, раз я здесь работаю!
— Иди прочь, Жанна Пчелка!
— А если я сама найду деньги для работ?
— Ну, коли найдешь, так я, может быть, и соглашусь.
— А еще я хочу, чтобы вы приказали утеплить нам жилье и…
— Что?.. Иди прочь, — слабо махнул рукой Мишо и тяжело перевернулся на другой бок.
Болезнь прогрессировала, и он уже не мог вставать с постели.
Через день девушка снова встретилась с Клементиной. Та сказала, что Генрих готов с ней увидеться, и пообещала сообщить о времени и месте встречи позже. Женька кивнула, но разговор на этом не закончила, рассказала Клементине о прачечной и попросила финансовой помощи.
— Невероятно… — опять поразилась та, выслушав идеи по реконструкции. — Это вы все сами придумали?
— С кузнецом Форгероном.
— Хорошо. На Рождество я устраиваю благотворительный бал, часть денег от сбора отложу и для вашей прачечной. Я должна буду передать деньги хозяину?
— Да, но лучше в моем присутствии.
— А вы?.. Может быть, вам тоже нужны деньги?