— Помолчите, граф! — приказал король и обратился к Женьке. — Это слишком серьезное обвинение, сударыня, чтобы б-бросать его походя.
— Все слышали те нищие дети, которые у меня были.
— Их можно найти?
— Поздно, ваше величество. Они убежали и уже, наверняка, разнесли слова графа по всему Парижу.
Лицо молодого монарха потемнело.
— … Граф!
— Она врет! Де Брюс, скажите!
— Что сказать? Вы явно перебрали, Мануэль, — мрачно посмотрел красным глазом, в который ткнула Женька, де Брюс.
— Помолчите, господа! — приказал Людовик и сделал знак офицеру охраны.
Тот подошел к де Жуа и велел сдать шпагу.
— Именем короля вы арестованы, — сказал офицер.
— Но я был не один!
— Я догадываюсь, — сказал Людовик и покосился на Гастона. — Об этом вы расскажете г-господину Клошену, сударь, а сейчас молчите и повинуйтесь, если не хотите, чтобы ваши следующие слова еще больше повредили вам!
Граф замолчал. В полной тишине его вывели из зала, после чего все взоры опять обратились к фехтовальщице, которая продолжала стоять, будто ждала оценки за некое контрольное задание.
— Скажите, а зачем вам шпага господина де Жуа, сударыня? — спросил король.
— Для брата. Он скоро приедет в Париж, чтобы заниматься в школе фехтования.
— Ну что ж… отлично, госпожа де Бежар. Что вы стоите? Садитесь.
Женька села.
— Но, государь? — возмутилась Виолетта. — Эта девушка… Вы же обещали, что она будет наказана!
— Будет так, как я сказал, госпожа де Флер! А госпоже де Бежар п-предписывается оставаться в этом доме до моего следующего распоряжения. Вы п-поняли, госпожа де Бежар?
— Да, государь.
Решение короля было несколько странным. Женьку не арестовали, но оставляли в неопределенности, будто хотели от нее чего-то. «Может быть, король влюблен? — подумала девушка. — А если он захочет меня, как захотел де Жуа?»
— Давайте продолжать ужин, г-господа, — сказал ровным голосом, как будто ничего не произошло, Людовик Тринадцатый. — Маркиз де Савар, где вы?
— А? Что?.. Я здесь, ваше величество.
Файдо промокнул мокрое лицо салфеткой.
— Пора подавать сладкое.
Финансист махнул рукой. Принесли пирожки, печенье и пирожные. Вновь зазвучала музыка. Гости облегченно вздохнули и зашумели, но шум этот уже был мирным. Все достаточно наелись острого, поэтому на десерт шли подслащенные светские сплетни.
— А кто такой господин Клошен? — спросила Люсьена фехтовальщица.
— Парижский палач, сударыня.
Предложение
После ужина общество медленно перетекло обратно в театральную залу, где должны были проходить танцы. Согласно протоколу Женька танцевала первый танец с Люсьеном де Боном. Он отдал шпагу пажу и вывел свою скандальную партнершу на положенное место. Виолетта полоснула по ней острым, словно лезвие, взглядом. Она не танцевала и стояла вместе с пажами у скамеек.
— Почему не танцует Виолетта? — спросила Люсьена фехтовальщица.
— У нее нет кавалера для выходного танца.
— Он заболел?
— Можно сказать и так. Это граф де Жуа. Вы невольно отомстили ей, сударыня, хотя в вашем положении тоже мало хорошего.
— Почему?
— Вас могут арестовать в любую минуту.
— Так почему же не арестуют?
— А вот этого еще никто не знает. Теперь будьте внимательней, ошибки вам не простят.
— А де Жуа? Его казнят?
— Не казнят, но проучат, прижгут язык, например. Такое болтать о королеве!
— Прижгут язык?.. Вы шутите?
— А вы разве шутили, отсекая ему ухо?
Церемониймейстер объявил паванну, и танцы начались. Несмотря на малоприятные слова де Бона и свое неопределенное положение, Женька танцевала легко. Фигуры она помнила, тело слушалось, а мысли были ясны и точны, словно в опасной игре, где ей удалось выиграть первый раунд. Однако на второй танец ее никто не пригласил, и теперь она осталась стоять у скамеек под насмешливым взглядом Виолетты. Та в это время танцевала с де Шале. Женька не удивилась своему одиночеству, — решение по ее делу еще не было вынесено.
Во время третьего танца к девушке подошел слуга и передал просьбу короля выйти в коридор. Она поняла, что сейчас это решение будет принято и вышла из залы в галерею первого этажа.
Король стоял у открытого окна и смотрел на небо. Девушка приблизилась и остановилась рядом. Она не знала, следует ли здесь кланяться или надо сказать что-нибудь, но пока думала об этом, Людовик заговорил первым.
— Взгляните, сударыня, к-какие звезды, — кивнул он в сторону звездных россыпей.
— Да, звезды, — тоже посмотрела на черные небеса фехтовальщица, ожидая, что же последует за этим романтическим вступлением.
— Это в-высота. Она не манит вас?
— Я не понимаю, ваше величество.
— Сейчас вы все п-поймете. В кабинете г-господина де Савара вас ожидает мое доверенное лицо. Этот человек п-переговорит с вами кое о чем. Все, что он скажет, будет сказано от моего имени и в целях вашей личной безопасности вам лучше п-помалкивать об этом разговоре. Вы меня п-поняли?
— Да, ваше величество. Я могу узнать, кто это доверенное лицо?
— Конечно. Это член Королевского совета к-кардинал де Ришелье. Вы видели его со мной в библиотеке.
— А, я так и думала… то есть, я слышала, что господин де Ришелье в Королевском совете.
— Да, какое-то время я не мог доверять ему. Господин де Ришелье долго был на стороне моей б-беспокойной матушки, но времена изменились, он п-понял, кто здесь истинный правитель, и теперь проявляет всяческую г-готовность помогать мне, п-поэтому прошу вас не смущаться и говорить с ним откровенно.
События в Булонже приняли странный для бала поворот, и аналогии с историей девицы по имени Золушка окончательно закончились, как только прозвучало имя Ришелье. Оно так же не предполагало и «мирного финала» того сюжета, в котором пыталась переиграть самого автора фехтовальщица.
В кабинет девушку провел паж короля. Когда она вошла, кардинал, как и король, стоял у окна и смотрел в темноту, но не вверх, а вниз. Это было то самое окно, через которое Женька вылезла, спасаясь от преследования графа де Жуа.
— Ваше преосвященство…
Ришелье обернулся.
— Здесь весьма высоко, — констатировал знаменитый прелат.
— Я не думала об этом, — поняла, о чем он, фехтовальщица.
— Присядем, сударыня, — предложил Ришелье, и они сели на ларь у обитой шелком стены.
На это место указал сам кардинал, хотя в кабинете был стол и два стула с высокой спинкой. Женька слегка смутилась, — она скорее почувствовала, чем поняла, почему было выбрано именно это место — ларь не только располагал к более доверительной беседе, он объединял, а фехтовальщица вовсе не хотела объединяться с этим новым доверенным лицом короля.
— Я посмотрел на вас сегодня в Булонже, сударыня, и теперь хочу предложить вам кое-что сообразное вашим способностям, — сказал кардинал.
— Но вы первый раз меня видите, ваше преосвященство.
— Того, что я видел, достаточно. Я хорошо разбираюсь в людях. Именно это качество позволило мне добиться того высокого положения, в котором я нахожусь теперь.
— И что же вы от меня хотите? — насторожилась девушка, тотчас почувствовав, что ей предложат сейчас место отнюдь не фрейлины.
— Дело в том, сударыня, — продолжил Ришелье, — что в стране последние годы стало слишком неспокойно. Многие недовольны переменами в правительстве, сеют смуту и устраивают заговоры. Чрезвычайно трудно в подобных условиях решать те государственные задачи, которые доверил мне его величество. Ему требуется помощь такой девушки, как вы.
— Как я?.. А что я?
— Ваша неженская смелость, находчивость и самообладание под прикрытием вашей привлекательности поразили не только меня, но и его величество. Король Франции решил доверить вам безопасность своего государства, сударыня.
— Мне?
— Нам с вами.
— Мне с вами, — усмехнулась такому странному и неприятному для нее соседству двух местоимений фехтовальщица.
— Согласитесь, что руководить вашими действиями должен кто-то более опытный, но и ваша роль в благополучии страны тоже будет очень значительна.