— Да уже почти скоро, — весело произнёс Имбирь, оборачиваясь назад. Тут Тилли заметила то, на что раньше не обращала внимания (а, может, и просто не доводилось видеть): глаза Имбиря светились в темноте мерцающим зелёным светом. — Сейчас тут будет поворот, потом ствол шахты пойдёт наверх, и там уже мы дойдём до выхода.
Имбирь не соврал: вскоре они действительно дошли до поворота. Правда, затем подниматься получалось куда труднее, так как ствол шахты резко пошёл вверх. Кейтилин едва не падала от усталости, и Тилли порой приходилось сдерживаться, чтобы не схватить подругу за руку и не подтянуть её, но, конечно, останавливала себя. Ещё не хватало снова её обжечь…
— На стене есть штуки, чтобы за них держаться, — наконец не выдержала Тилли.
— Перила? — спросила Кейтилин.
— Да, они. Давай я подведу тебя туда, а ты возьмёшься за них и поползёшь наверх, хорошо?
— Спасибо…
— Тогда пусть Имбирь притормозит и не бежит вперёд, как кобыла кривоногая! — прикринула Тилли (осторожно, чтобы случайно не привлечь внимания подземных фей или не обрушить потолок).
Имбирь ответил ей что-то недоброе, но Тилли уже его не слушала: она опасливо подходила к стене, ступая так аккуратно, насколько она вообще может. Наконец в темноте девочка нащупала перила и обрадовалась: вот, теперь им будет намного легче.
— Хватайся, — приказала Тилли.
Кейтилин послушалась, покорно вцепилась в длинный металлический прут и вновь произнесла дрожащим от волнения голосом «спасибо». Они наконец снова могли идти вперёд: Кейтилин — почти повиснув на перилах, Тилли — держась рядом с ней и не упуская из виду мелькавшие невдалеке красные перчаточки Имбиря.
Постепенно становилось светлее. Выход был уже почти рядом, и это обнадёжило девочек: они шли быстрее, и вскоре могли хорошо разглядеть пещеру вокруг себя. Со временем прекратился и подъём, так что когда они дошли до входа, Тилли и Кейтилин успели перевести дух от изнурительного блуждания в подземельях нокеров.
— Так странно, — вслух размышляла Кейтилин. — Эти шахты такие большие! Я думала, они куда меньше…
— Это потому что мы неглубоко провалились, — ответила Тилли, стараясь идти в такт с подругой. — Если бы мы ползли в обратную сторону, тогда ствол сужался бы.
— Понятно…
Кейтилин замолчала, а Тилли вновь почувствовала себя неловко. Вскоре они выйдут наружу, увидят друг друга при свете дня… и тогда что она скажет Кейтилин? Как она сможет после случившегося в глаза ей смотреть? Да что там глаза — для того, чтобы увидеть кошмарную лысую голову Кейтилин, достаточно будет одного лишь затылка.
Может, когда они выберутся, тотчас же и уйти? Или чуть попозже, когда на неё никто не будет смотреть. Сможет ли Тилли уйти? Конечно, с ними много разных приключений происходило: они спасали друг друга, сражались с детьми Паучьего короля, общались с феями… Будет плохо, если они расстанутся.
Но а так лучше, что ли?
— Тилли, я тут подумала, — донесся до задумавшейся Тилли голос Кейтилин. — Имбирь говорил, что нокеры недобры. Но на нас всё это время никто не нападал. Может, лучше предостеречься, чтобы перед выходом из пещеры с нами ничего не случилось?
Вопреки своим размышлениям, Тилли посмотрела в сторону Кейтилин и вздрогнула. При свете её голова выглядела ещё страннее и ужаснее: кожа гладкая-гладкая, как дно кастрюли, слегка торчат в разные стороны аккуратные уши, а на лице без бровей и ресниц ярко выделялись крупные голубые глаза — по-прежнему красивые и выразительные, хоть теперь и очень странные. Поймав взгляд Тилли, Кейтилин смутилась и опустила голову — как будто бы чувствовала себя виноватой перед ней.
Проклятье.
— Что, всё настолько плохо? — спросила она. Тилли прикусила губу и отвела взгляд: вот идиотка, распялилась как на юродивого на базаре!
— Ужасно, — честно сказала она. — Выглядишь как страшилище.
Кейтилин молчала. Её плечи, напряженные и ссутуленые, казалось, могли бы закрыть её голову целиком. Она теребила юбку безнадежно испорченного праздничного платья, и Тилли захотелось сделать себе что-нибудь ужасное. Башку размозжить, например. Камнем или чем придётся.
— Прости, — неуклюже сказала она, а затем добавила: — А идея с нокерами хороша! Их надо поблагодарить и чем-нибудь угостить, они это очень любят.
— Это хорошо, — ответила Кейтилин, так напряженно пытаясь изобразить воодушевленность, что даже ребёнок бы ей не поверил. — Что же они едят?
— Молоко, хлеб, масло, — пожала плечами Тилли. — Что придётся, на самом деле.