— Спасибо, добрые нокеры, — заговорила она. — Спасибо, хозяева шахт и подземелий, что не обидели нас, не напали и не дали камню прилететь нам на голову.
(«Хотя лучше бы мне на голову упала сотня камней!»).
— Спасибо, маленький народец, за доброту. Угощайтесь, дамы, угощайтесь, дети, а нас, феи, не ешьте!
И плевок перед собой, как завершающая часть заклинания. Мама ещё говорила, что можно плевать на еду, но это только не со всеми феями срабатывает — некоторые могут и обидеться, что им подношения испортили. Поэтому Тилли благоразумно плюнула себе под ноги — лучше бы себе на рожу, конечно, но, увы, так сделать нельзя. Хотя если фея особенным образом заколдует…
Может, в самом деле от них убежать? Ну а что, попытаться-то она может. Конечно, Кейтилин за ней вслед кинется, но вдруг пронесёт?
Лучше бы её не было.
Тилли вспомнила съеденного мальчика, Паучьего короля, вспомнила покорное и грустное лицо матери с повязкой на глазах, и ей стало так тошно от самой себя, так противно, что слёзы сами полились из глаз и потекли по носу, падая на пол.
К чёрту, надо бежать. Хоть куда, но от Кейтилин подальше. Она и так достаточно бед ей принесла…
— Эй.
Тилли вздрогнула и обернулась. Рядом с ней сидел Имбирь, исподлобья поглядывая на неё сверкающими зелёными глазами.
— Чего припёрся? — всхлипнула Тилли, ладонью вытирая лицо. — Иди снаружи, сейчас уже иду.
— Ещё грубишь, — пробурчал Имбирь, поджимая под себя ноги. — Мне сказали прийти и перед тобой извиниться, я и пришёл. Чего сразу рычать-то на меня?
— Кто сказал? Кейтилин? А ты больше слушай её…
— А кого ещё слушать, тебя, что ли? — презрительно фыркнул Имбирь. Он встал и продолжал прожигать Тилли своим взглядом. — Извиняюсь вот.
— Очень мне нужны твои извинения, — фыркнула Тилли, вставая. Никуда она сейчас не убежит, потом тогда, когда возможность выпадет. — Пошли уже, придурок. Когда ночь наступит, я тебе все зубы вырву, чтобы не кусался больше.
— Ах вот как! — топнул ножкой Имбирь. Он двинулся вперёд, ничуть не отставая от зашагавшей Тилли. — Когда я женюсь на Кейтилин, то обязательно прикажу тебя казнить, немытое ты пугало!
— Ты? Женишься? — рассмеялась Тилли: почему-то это самоуверенное утверждение Имбиря заставило её почувствовать себя лучше. — Да ты ей до колена не достаешь, чудик!
— И что тут такого? — Имбирь быстро взобрался на Тилли и оказался у неё на плече. — А ты глазач, и что дальше?
— Но я-то замуж не иду ни за кого, тупоумина, — голос Тилли стал значительно теплее, хотя она продолжала говорить язвительно. — Может, рассказать тебе, как твоя прошлая свадьба провалилась, умник?
— Жаль, я не могу тебе выцарапать глаза, — фыркнул Имбирь. — Руки жалко об такое отребье марать.
— Давай, ну-ну, болтай мне тут. Ты ж меня ни разу победить не смог.
— А кто тебе руку до мяса прокусил?
— А кто тебе чуть спину не сломал?
— Конечно, ты, ты же злая! Ой, болит, ой, как болит, сейчас умру совсем!..
И они вышли из пещеры, навстречу яркому осеннему солнцу и не по-октябрьски светлому дню. Девочка и пикси продолжали ругаться друг с другом, пока Кейтилин снаружи раскладывала скромный обед на троих (три морковки, вода и маленькие кусочки вяленого мяса). Тилли и Имбирь не оборачивались назад, а если бы обернулись, то увидели, как кто-то тщательно нюхает, а затем проглатывает их еду.
И это были не нокеры.
Глава 29
— …и-и-и — танцы и тосты, песни и пляски, виски и пиво пей до дна, можно славно разгуляться на зарп…
— Да заткнись ты уже! — не выдержала Тилли. — Дорогу показывай, певун, тоже мне, нашёлся!
— Тилли права, Имбирёк, — спокойно произнесла Кейтилин. — Нас могут найти, а это не безопасно.
Имбирь пробурчал какие-то ругательства себе под нос (Тилли разобрала только «скучные», «грубые» и «старые девы»), а затем, мурлыкая себе под нос ту же песню, двинулся вперёд. Девочки пошли за ним вслед, не забывая оглядываться по сторонам: Тилли ждала подвоха от Имбиря и неожиданной опасности от кого другого, а Кейтилин просто не знала, чем занять свободное время и потому разглядывала природу. Несмотря на то, что теплая пора осени уже подходила к концу, краски в Гант-Дорвенском лесу были такими же яркими, как летом. Девочкам не мешал ни гнус, ни глубокий холод, ни ужасный промозглый ветер, что так сильно портил настроение в городе. Вечернее солнце падало на стволы деревьев, придавая им теплый неяркий блеск. Дотянуться бы до туда!.. Но, увы, никак не получится: Кейтилин слишком мала ростом, чтобы коснуться хотя бы кончика этой солнечной полоски на деревьях.