Потолковали меж собой люди, пошли правителю Пхеньяна докладывать, какое чудо на реке видели. Выслушал их правитель, сам диву дался. И начались в Пхеньяне толки да пересуды. Только и разговоров что об острове. А откуда он взялся — никто не знает.
В это же самое время в уезде Сончхон тоже начался переполох. Ночью с реки Бируган исчез остров.
Узнал об этом помещик, разъярился, приказал батракам остров во что бы то ни стало найти. Мало того что пропажа острова — дело скандальное, так еще убыток какой! Ведь жители острова помещику налоги платили! Пошли батраки остров искать. Искали, искали, никак не найдут. Так и вернулись ни с чем.
А за день до наводнения житель острова, молодой крестьянин, отправился в уездный город по делу. Только дошел до места — ливень полил, целый день лил, а к вечеру река Бируган вышла из берегов, все вокруг затопила.
Знал крестьянин, что от паводка больше всего остров страдает. Поэтому и решил сразу домой вернуться. Пока шел, вымок до нитки. Пришел к мостику, что на остров ведет, а мостика нет. И дома своего, что на острове стоит, тоже нет. И сам остров исчез.
Утром дождь перестал, вода в реке спала, а остров как исчез, так его и нет. Понял тут крестьянин, что остров вместе с домами унесло. А куда неизвестно.
Запечалился крестьянин, не знает, что и делать. Хоть бы жену найти, пусть мертвую, утонувшую. Пошел крестьянин дальше и не заметил, как до реки Тэдонган дошел. А в нее река Бируган впадает. Вдруг слышит, говорят люди, будто в реку Тэдонган какой-то остров приплыл, у горы Моранбон стоит. Его во время наводнения принесло.
— Не иначе как это наш остров! — обрадовался крестьянин и пошел к горе Моранбон.
Это и в самом деле был его остров. И хоть ни один дом не уцелел, все развалились, зато остались хоженые-перехоженые дороги. И место, где стоял его дом. А рядом — небольшой холмик. Раскопал его крестьянин, смотрит — а там его одежда и мотыга. Чуть дальше жену увидал. Мертвая она. Утонула.
Узнали наконец жители Пхеньяна, что за остров такой появился на реке Тэдонган, и стали потихоньку его обживать. А налоги сончхонскому помещику платить несподручно, далеко ездить.
Пожили они на острове год, пожили другой и правителю Пхеньяна прошение подали, чтобы остров провинции Пхенандо принадлежал. И повелел правитель Пхеньяна считать отныне Шелковый остров частью провинции Пхенандо. О чем и был издан соответствующий указ. Поднял тут шум помещик из Сончхона. Как же так? Его доходов лишили!
Разгневался правитель Пхеньяна и сказал:
— Раз этот негодяй не хочет подчиниться моему приказу, пусть забирает свой остров обратно в уезд Сончхон и там собирает налоги. Не желаю, чтобы этот остров находился во вверенных мне владениях! А не заберет, — найду на него управу!
А жадный помещик только и умел, что три шкуры с крестьян драть, где уж ему было остров с места на место перенести! Так и остался навсегда остров во владениях правителя Пхеньяна. Пришлось помещику с этим смириться.
Перевод Валентина Ли
ПЕСЧАНЫЕ МАЧТЫ
Случилось это в давние времена. Отправил китайский император королю Кореи гонца и велел передать: «Всю воду реки Хан немедля погрузить на судно и переслать в Китай».
Созвал король всех своих сановников и министров, и стали они думать, как быть да что делать. Думали, думали, ничего не придумали. Тогда выступил вперед премьер-министр Хван Хи и говорит:
— Вот что, ваше величество, следует ответить китайскому императору: «Король Кореи с великим удовольствием погрузит на судно всю воду реки Хан и отправит в Китай. Но для этого нужны песчаные мачты. В Корее песка мало, зато на севере Китая, как мне известно, его великое множество. Не соблаговолите ли прислать нам песчаные мачты высотой в триста футов».
С той поры, говорят, китайский император никогда больше не посылал в Корею гонца с подобными поручениями.
Перевод А. Иргебаева
КАК БЕЛЫЙ ЦВЕТ ЦВЕТОМ ЖИЗНИ В КОРЕЕ СТАЛ
Рассказывают, что в давние времена правил Кореей добрый король. Только не разбирает болезнь, кто добрый, кто злой: занедужил король. Собрались мудрые старцы да лекаря, судят-рядят, как короля вылечить, один такое снадобье предлагает, другой — другое. Вышел тут вперед самый мудрый из них, самый ученый и говорит:
— Стал король белый, как молоко. Значит, и лечить его молоком надо.
Поднялся шум:
— Закон запрещает пить молоко!
— Лучше умереть, чем нарушить закон!
— Даже младенцу не дают первого молока, когда материнское пропадает.