-Сейчас без десяти семь, Александр Эдуардович. Я стою на подоконнике, окно открыто, и, если вы только переступите порог, я прыгну вниз, на лужайку, где вчера декламировала стихи...Этаж пятый, покалечусь точно. Тетя Галя вам этого не простит.
Ложь - в течение их разговора я не тронулась с места. Но он считал меня придурковатой - это было на руку.
-Уходите немедленно. Когда я увижу в окно, что Вы и Герман Германович вышли из ДК, я тоже уйду.
-Настя... - наш герой-любовник здорово струхнул: голосишко задребезжал!
-Сейчас прыгну...Уходите немедленно! Мне терять нечего! (тупая фраза, но прозвучала как нужно - с надрывом, они на самом деле испугались).
-Настенька, деточка...ты позвони мне потом...поговорим, все обсудим, хорошо?
- Я считаю до трех! Раз!
Как только их шаги затихли, я быстренько вскочила на подоконник и принялась открывать окно. Ага, вот они, идут, красавчики. Обернулись, посмотрели на меня. Я послала Александру Эдуардовичу воздушный поцелуй и спрыгнула...в комнату, конечно, не на улицу же: я хоть и дура, но не до такой степени.
Личная жизнь с треском провалилась - ладно, как говориться, не очень-то и хотелось. Лучше буду нецелованная, чем такое чмо меня обсосет. Тьфу! Теть Галя - ты дура, дура, дура!
Наверное, конец. Широкая дорога - грунтовая, не асфальтированная. Я иду вдоль нее по унылой желтой траве, выжженной солнцем и утоптанной ногами множества людей (а может, и не людей), проходивших здесь до меня. Но я иду одна...Долго иду. Жарко, тяжело и какая-то тоска внутри...Вдруг замечаю, нет, скорее не замечаю даже, а чувствую, что там - на другой стороне дороги - кто-то есть. И точно: зеленая --такая бывает в самом начале весны - травушка-муравушка прогибается под его ногами, цветы тихо расступаются. Он в пальто, но этот раз это очень правильно, потому что там...там так прохладно, мятно... Я не могу больше идти - и он тоже останавливается. За его спиной из-за горизонта встает огромный ярко-белый диск. Небо -удивительный цвет - как лепестки фиалки. Откуда-то спускается мелодия, под которую пляшут среди цветов феи в шляпках. Я их почти разглядела - там, внизу у его ног...О Господи! Эти светло-голубые глаза, эти развевающиеся волосы - разве не в них я была влюблена всю жизнь? Он пришел за мной - чтобы забрать в НАШ мир...Там не будет глупой, суматошно дергающейся жизни, в которой я выгляжу всеобщим посмешищем, безвкусно одевающимся и сочиняющим никому не нужные произведения. Там - танец любви и вдохновения. Но мне страшно...Страшно сделать первый шаг. Что-то словно упирается во мне, что-то протестует, кричит "нет!" Я не могу, не могу...Он улыбается, он меня понимает...протягивает руку...Я никогда не отвергала протянутой руки...да, даже самым испитым бомжам я всегда подавала милостыню...а сейчас...я...я иду...
Резкий, раскалывающий мозг, звук - Господи, что это? Неужели так верещит душа, вырываясь из тела? Нет, это всего лишь дверной звонок...кто-то пришел...в три ночи? Но звон не умолкает. Выбираюсь из постели и плетусь открывать. На пороге - моя соседка, та, у которой ребенок маленький, вся в слезах...
-Простите, Настенька, что я Вас потревожила...Петенька мой нездоров, проснулся ночью и кричит, и кричит...- Действительно, когда соседка перестала давить на кнопку звонка, я услышала надрывный детский плач. - А у нас что-то с телефоном - короткие гудки, как будто занято, уже минут двадцать. Можно я от Вас скорую вызову? С ним ведь никогда такого не было...
-Конечно, конечно...Проходите...
Пока приехала скорая, малыш несколько раз успокаивался и вновь принимался за рев. Соседка (она оказывается, такая молоденькая, худенькая, слабая!) совсем извелась.
- Не переживайте...с ним все будет в порядке... - утешала я ее, как могла. - он просто...причастный Тайнам, понимаете...
-Что-что? - ее заплаканные глаза округлились.
- Ничего. Просто...все будет хорошо. Он подрастет, станет хорошеньким мальчишечкой и Вы с мужем по очереди будете водить его в детский садик...
- У меня нет мужа, Настя...А у мальчика - нет отца. Он умер.
-Да-да, он умер. Керженцев А.Б. - я прошептала это совсем тихо, она не слышала.
Когда их увезли на скорой, на востоке небо уже посветлело. Я стояла на балконе и представляла, как сижу напротив тети Гали за столиком в шикарном ресторане.
- Знаешь, теть, а твой Эдуардыч пытался меня в койку затащить, - говорю я, закуривая невероятно дорогую сигарету и выпуская в лицо тетушке облачко дыма...
Я улыбаюсь. Этого никогда не будет. От меня тетя Галя не узнает о том, каков на самом деле ее возлюбленный. Боже, даже не верится - теть Галя влюблена! Эта всегда такая холодная, такая сдержанная, такая разумная женщина, которая всегда и во всем права...Да, она была права. И мама была права: узнай я в тринадцать лет про этого Керженцева, что бы из этого вышло? Тем более, что живет он совсем рядом - я бы точно выкинула какую-нибудь штуку... Но правда...правда должна была открыться: ведь я уже не ребенок и даже не подросток, черт возьми! Я взрослый человек. Я взрослая - я слышу, как плачет соседский ребенок и его мать. А ведь раньше, раньше я ничего, ничего вокруг не замечала, даже не знала, что соседка не замужем...Как, кстати, ее зовут? Наташа? Марина?
Феи в шляпках - бледные поганки, проклятые галюциногенные грибы! Тетя, милая тетя, Ваш принц, как и мой, - призрак...Но Вы поймете - ведь Вы умнее, лучше, добрее...Я пойду приму душ и приготовлю завтрак - для себя и Хью.
Мне не хочется больше писать сказки. А тем более - рассказы.
Только этот стоит, наверное, вычитать: исправить ошибки и повычеркивать всякий левый трандеж.
32 августября 20006 г.
сяло Зыбухино
(как начала, так и закончу - шуткой, пусть и немного дурацкой)