- А что пообещаешь ты?
- Я написал заявление за тебя и уже подставил свою подпись. Нужно только твое имя, и формально мы станем людьми, никак не связанными друг с другом. Ненадолго, если ты понимаешь, о чем я.
Он, наконец, улыбнулся, и его улыбка обогрела комнату, которую нельзя было назвать жилой. Фая почувствовала, как от этого тепла железный обруч, сжимающий грудь, наконец, немного расширился и пропустил в легкие долгожданный кислород. А вместе с ним проскользнула и нежность, с которой вдруг стало совсем не важно, что и зачем хранилось в запечатанных коробках.
- Хорошо, - она уткнулась Максу в шею и крепко обвила обеими руками. – Конечно же, я подпишу. Где оно?
- Другого я и не ожидал. – За ее спиной Макс дотянулся до одного из ящиков и скоро зашелестел бумагой. – Когда я увидел на первой лекции, как ты прячешься за сумку, сразу понял, что ты не сможешь мне ни в чем отказать.
- Черт, а мне пришлось остричь волосы…
Внезапно зазвонивший телефон заставил ее вздрогнуть, словно сунувшийся в дверь наблюдатель, который специально дожидался момента все испортить. В квартире, где пустых углов было больше, чем укромных, Фая чувствовала себя скорее преступницей, чем жертвой, поэтому, застигнутая врасплох, испугалась... Но не Макс.
- Я отвечу. – Он запечатлел на ее щеке невесомый поцелуй и разжал руки. – А ты пока можешь проверить заявление на ошибки. Вдруг я забыл написать про тупицу?
Конечно же, он забыл, но Фая теперь скорее бы укусила себя за пальцы, чем позволила им добавить что-то поверх летящих строчек. Макс мог быть кем угодно – лжецом, манипулятором, да просто бабником, но не глупым человеком, это точно. Все происходило слишком быстро – из-за него. В последнюю неделю она несколько раз собиралась бросить универ, превратила собственную жизнь сперва в комедийный ситком, а затем в сопливую мелодраму, сомневалась, сомневалась в том, что сомневалась, и снова сомневалась, но все равно упрямо рассуждала в его пользу. Что, если послушать внутренний голос и незаметно уйти сейчас? Притворить дверь и забыть все, как сон на уставшую голову, после которого так сложно разлепить веки. Никаких разбитых сердец, обещаний, подписей – жила же она как-то раньше без всего этого!
Но если только он говорил правду? Как же хочется…
Фая потянулась в ящик за ручкой, а уперлась в бумажную коробочку. Она не имела привычки брать чужие вещи и даже не совала нос в личный дневник Юли, хотя та то и дело таскала его за собой и вечно забывала, где оставила. Этот дневник перечитала когда-то половина класса, но Фая ни разу не поддалась любопытству, хотя и была в курсе многих ее секретов. Она знала за собой эту стойкость, но, тем не менее, почти не задумалась, когда открыла то, что ей не принадлежало.