Уилла толкнула незапертую дверь и повесила фонарь на ржавый крюк, вбитый в стену. Я нырнула внутрь маленькой каюты, в которой на низких балках висели лоскутные гамаки.
– Спать будешь здесь, – Уилла прислонилась к одной из стоек переборки и окинула меня взглядом, который внезапно замер в одной точке. Я посмотрела вниз и поняла, что девушка рассматривает часть моего шрама, которая выглядывала из-под рукава.
– До Сероса плыть несколько дней. И еще мы должны сделать остановку в Дерне.
Я кивнула, прижимаясь спиной к стене.
– Ты есть хочешь?
– Нет, – солгала я. За последние два дня я съела лишь одного окуня, но я не была глупой. Уилла пыталась сделать так, чтобы я оказалась им чем-то обязанной.
– Отлично, – она ухмыльнулась. – Потому что наш старпом закупил провизии ровно столько, чтобы хватило прокормить команду. Когда ты проголодаешься, то имей в виду, что еду придется отработать.
И вот он – крючок. Я знала, как все это работает, потому что выросла на корабле. Я знала, в какую игру мне придется играть, с тех пор, как впервые решила использовать «Мэриголд» в своем плане побега с Джевала. Однако я не предвидела того, что мне нечего будет предложить взамен. Мне придется молчать и делать все, что от меня потребуют, чтобы добраться до Сероса.
Однако то, как девушка смотрела на меня сейчас, заставило меня чувствовать себя неуверенно. Я уже и так была на плохом счету у команды, и если не придумаю, как это исправить, то окажусь за бортом еще до того, как мы пересечем Узкий пролив.
Я нырнула под переборку и обнаружила гамак, один край которого был закреплен, а второй касался влажного пола. Деревянные и железные рундуки, стоявшие вдоль стен, были аккуратно прикручены болтами к полу. Все они были заперты на замки, за исключением одного, на который медленно капала вода, прокачивающаяся между деревянными планками потолка. Рундук был открыт, и в нем лежало маленькое ржавое зубило. Над рундуком на кривом гвозде за шнурки была подвешена пара ботинок. Вероятно, это были вещи, принадлежащие ныряльщику команды.
Уилла сняла со стены фонарь и направилась обратно в коридор. Ее кинжал, заткнутый на спине за пояс, блеснул драгоценными камнями. Девушка поднялась по ступеням и оставила меня в кромешной темноте. Звук шагов на палубе стих. Я закрепила свободный край гамака на железном крюке и забралась внутрь, всем своим весом погрузившись в плотную влажную ткань.
Шум волн по корпусу корабля был единственным звуком, раздававшимся в ночи, если не считать тихого гула голосов на палубе. Я вдохнула затхлый воздух, прислушиваясь к поскрипыванию дерева и плеску воды. Внезапно я снова стала маленькой девочкой, раскачивающейся в гамаке на «Жаворонке».
Я спала на корабле моего отца, когда услышала резкий звон колокола, эхом разносящийся в ночи. Всего через несколько минут за громким треском мачты и ревом разъяренного ветра последовали крики. Руки Сейнта нашли меня в темноте, его лицо смотрело на меня сверху вниз, освещенное тонким лучом лунного света, пробивающегося сквозь планки наверху.
Я вспоминала ту роковую ночь, когда затонул «Жаворонок». Ту ночь, когда погибла моя мать.
В одно мгновение все изменилось.
На следующий день Сейнт бросил меня на Джевале.
Я сунула руку в крошечный кармашек, который вшила в пояс брюк, и вытащила свои последние медяки. Но не отдала Уэсту все до последнего. Эти шесть монет были самыми первыми, которые я заработала своим трудом, и никогда их не тратила. Я берегла их на самый крайний случай. Сейчас они были всем, что у меня осталось. Однако шести медяков в городе хватит на еду и жилье на день, если не меньше. Если у нас будет остановка в Дерне, то у меня все же оставался шанс приумножить свой капитал до того, как мы доберемся до Сероса. В противном случае мне придется появиться на пороге Сейнта с пустыми руками, а ведь я поклялась себе, что никогда не допущу подобного.
В коридоре скрипнула половица, и моя рука метнулась к поясу, чтобы вытащить нож. Я напряженно вглядывалась в бесформенную, темную пустоту, ожидая еще какого-нибудь звука, и параллельно сунула медяки обратно в кармашек. Однако я не слышала ничего, кроме гула шторма, подбирающегося к Джевалу. Затем раздался стук захлопнувшейся двери, когда корабль накренился. Я прижала нож к груди, прислушиваясь.