Всего несколько дней.
Мне предстояло продержаться всего несколько дней, и я окажусь у двери своего отца, требуя от него выполнить свое обещание. Требуя отдать мне то, что он должен.
Я засунула руку под рукав рубашки и нащупала толстый шрам, вырезанный на предплечье. Мой палец следовал вверх по рубцу, как по лабиринту наполненных кровью жил, повторяя очертания рисунка, который я вряд ли смогу забыть. Этим шрамом отец наградил меня в тот день, когда бросил на Джевале. Я в ужасе наблюдала, как он вел кончиком ножа по моей плоти без всякого зазрения совести. Я говорила себе не раз, что в тот момент он был не в себе из-за того, что потерял маму, что его рассудок помутился от горя.
Однако я помнила расслабленное, спокойное выражение его лица, когда он резал мне руку, помнила то, как его голова склонилась набок, когда моя кровь бежала по его пальцам.
С тех самых пор я только и мечтала о том, как снова его увижу. Ни о чем другом я думать больше не могла.
И теперь, когда мечта вот-вот должна была осуществиться, мой желудок болезненно сжался, а сердце билось в рваном ритме. Человек, который научил меня вязать узлы и читать карты, был совсем не похож на человека, который засунул обратно за пояс кинжал, испачканный моей кровью, и уплыл прочь.
Совсем скоро я должна буду оказаться в Серосе. И я не знала, какого именно человека там найду.
Семь
Меня разбудил резкий звон шкива[6], ударившегося о палубу. Я моргнула, протирая глаза, и постепенно в поле зрения появилась каюта. Гамак раскачивался из стороны в сторону, пустая бутылка покатилась по деревянным доскам пола, и я села, выпутываясь из объятий потертой ткани.
Я прижалась плечом к стене и медленно пошла по коридору, щурясь от яркого полуденного солнечного света, который заливал ступеньки лестницы. Команда уже вовсю разбиралась со своими обязанностями, когда я вышла на палубу. Оглядевшись вокруг, я увидела море и почувствовала, как в горле образуется комок. Во всех направлениях простиралась одна лишь синева. Во всем мире, казалось, не существовало ничего, кроме четкой линии горизонта, ветра и плотного соленого воздуха.
Я перегнулась через бортовые ограждения, слушая, как корпус корабля рассекает воду знакомым шепотом. Улыбка тронула мои губы, и мое лицо обожгло болью. Я протянула руку, касаясь горячего, распухшего пореза на коже.
Почувствовав на себе взгляд чьих-то глаз, я невольно посмотрела вверх, туда, где высоко на фок-матче сидела Уилла с теслом в одной руке. Тонкое изогнутое лезвие орудия было вставлено в деревянную рукоятку под прямым углом, а его тупой конец использовался в качестве молотка. Подобный инструмент использовался обычно корабельным боцманом – членом экипажа, который следил за тем, чтобы судно оставалось на плаву.
– С дороги!
Я подпрыгнула, прижимаясь спиной к ограждению, после чего подняла взгляд и увидела молодого человека с бритой головой и гладкой обсидиановой кожей. Он возвышался надо мной, держа в руках какой-то футляр.
– С дороги, ныряльщица, – пробормотал он, протискиваясь мимо меня.
– Где мы по времени, Падж? – на боковой палубе появился Уэст и тут же застыл на ходу, когда увидел меня.
– Уже проверяю, – молодой человек, которого он назвал Паджем, поставил футляр на палубу. Солнечный свет отразился от лежащего внутри бронзового октанта[7], когда Падж открыл крышку футляра. Плечи молодого человека впечатляли своим размахом, впрочем, как и его высокий рост. Рукава рубашки были слишком короткими для его длинных рук.
Я переводила взгляд с Паджа на Уэста, сбитая с толку, пока не поняла, что он, должно быть, является штурманом «Мэриголд». Однако Падж был слишком молод, чтобы занимать такую важную должность. Честно говоря, все члены команды были слишком молоды и годились разве что в матросы. Они были мальчишками, которые вот-вот должны были стать мужчинами.
Падж осторожно снял октант с бархатной подкладки, поднял окуляр и направил его на горизонт. Когда штурман вытянул руку вперед и отрегулировал прибор, вокруг запрыгали солнечные зайчики, созданные крошечными зеркалами внутри. Через мгновение Падж замер, производя в уме вычисления.
Уэст прислонился к дверному проему в ожидании. За его спиной я смогла рассмотреть угол письменного стола, два окна в рамах и аккуратно застеленную койку. Это была каюта шкипера.
Падж опустил октант и оглянулся на Уэста.
– Из-за шторма мы отстали всего на полдня. Мы сможем наверстать расстояние, если ветер не стихнет, а Уилла не спустит паруса.
– За паруса не нужно беспокоиться, – резко крикнула она, глядя на нас сверху вниз с того места, где она была подвешена на гике[8].