Только от расширения общения зависит, теряются – или нет – для дальнейшего развития созданные в той или другой местности производительные силы, особенно изобретения. Пока общение ограничивается непосредственным соседством, каждое изобретение приходится делать в каждой отдельной местности заново; достаточно простых случайностей, вроде вторжений варварских народов или даже обыкновенных войн, чтобы довести какую-нибудь страну с развитыми производительными силами и потребностями до необходимости начинать все сначала. На первых ступенях исторического развития каждое изобретение ежедневно приходилось делать заново и в каждой местности независимо от других местностей. Как мало были гарантированы от полной гибели развитые производительные силы, даже при сравнительно очень обширной торговле, показывает пример финикийцев[64], большинство изобретений которых было надолго утрачено в результате вытеснения этой нации из торговли, завоевания Александром и последовавшего отсюда упадка. Другой пример – судьба средневековой живописи на стекле. Только тогда, когда общение приобретает мировой характер и базируется на крупной промышленности, когда все нации втягиваются в конкурентную борьбу, только тогда обеспечивается сохранение созданных производительных сил. –
Ближайшим следствием разделения труда между различными городами было возникновение мануфактур, отраслей производства, переросших рамки цехового строя. Исторической предпосылкой первого расцвета мануфактур – в Италии, а позже во Фландрии – было общение с зарубежными нациями. В других странах – например, в Англии и Франции – мануфактуры первоначально ограничивались внутренним рынком. Кроме указанных предпосылок возникновение мануфактур было обусловлено также возросшей концентрацией населения, в особенности деревенского, и капитала, который начал скопляться в отдельных руках – отчасти в цехах, вопреки цеховым законам, отчасти у купцов.
[46] Тот вид труда, который с самого начала был связан с машиной, хотя бы еще самой примитивной, обнаружил вскоре наибольшую способность к развитию. Ткачество, которым до того крестьяне в деревнях занимались между делом, чтобы изготовить себе необходимую одежду, было первым видом труда, получившим благодаря расширению общения толчок к дальнейшему развитию. Ткачество было первой из мануфактур и оставалось главной из них. Возросший вместе с ростом населения спрос на ткани для одежды; накопление и мобилизация естественно сложившегося капитала, начавшиеся благодаря ускорившемуся обращению; потребность в предметах роскоши, порожденная этим и вообще стимулируемая постепенным расширением общения, – все это дало толчок количественному и качественному развитию ткачества, вырвало его из рамок прежней формы производства. Наряду с ткавшими для собственного потребления крестьянами, которые продолжали – и поныне еще продолжают – это делать, в городах возник новый класс ткачей, ткани которых были предназначены для всего внутреннего рынка, а по большей части также и для внешних рынков.
Ткачество – эта разновидность труда, которая в большинстве случаев не требует большого искусства и вскоре распадается на бесчисленное множество отраслей, – в силу всей своей внутренней природы противилось цеховым путам. Поэтому ткачеством занимались большей частью вне рамок цеховой организации, в деревнях и местечках, которые постепенно превратились в города, и притом вскоре в самые цветущие города каждой страны.
С появлением свободной от цеховых пут мануфактуры сразу изменились и отношения собственности. Первый шаг вперед от естественно сложившегося сословного капитала был обусловлен появлением купцов, капитал которых с самого начала был движимым, был капиталом в современном смысле слова – в той мере, в какой об этом может идти речь в применении к тогдашним отношениям. Вторым шагом вперед было появление мануфактуры, которая, в свою очередь, мобилизовала массу естественно сложившегося капитала и вообще увеличила количество движимого капитала по сравнению с количеством естественно сложившегося капитала.
Вместе с тем мануфактура стала убежищем для крестьян от не принимавших их или же дурно их оплачивавших цехов, подобно тому как прежде цеховые города служили крестьянам убежищем [47] от [притеснявшего их дворянства][65]. –
Одновременно с возникновением мануфактур начался и период бродяжничества, вызванного упразднением феодальных дружин, роспуском войск, образованных из всякого сброда и служивших королям против их вассалов, улучшением земледелия и превращением огромных пространств пахотной земли в пастбища. Уже отсюда ясно, что это бродяжничество было тесно связано с разложением феодализма. Уже в XIII веке были отдельные периоды подобного бродяжничества, но всеобщим и длительным явлением оно становится лишь в конце XV и в начале XVI века. Этих бродяг, которых было так много, что один лишь Генрих VIII английский приказал повесить 72.000, можно было заставить работать лишь с величайшим трудом, после того как они были доведены до самой крайней нужды, и при этом приходилось еще преодолевать их упорнейшее сопротивление. Быстро расцветавшие мануфактуры, в особенности в Англии, постепенно поглотили их. –