Было расточительством тратить на такси часть жалованья, которое мистер Маллинз по доброте душевной выдал вперед, но сейчас важнее всего попасть на кладбище. Почему это так важно, девушка не могла объяснить. Просто она хотела убедиться, что могила Ларри действительно существует.
Найти захоронение оказалось нелегко даже с помощью могильщика, но наконец она стоит у надгробья с простой надписью: «Лоуренс Мередит. Дорогому любимому сыну от Клары и Джона Мередит».
И это все. Никакого упоминания о Люси. На Ларри предъявляли права только родители. Его не похоронили рядом с женой. У его жены не было могилы.
Слабый ветер шевелил опавшие листья. Надгробный камень чернел в тумане. Не слышно даже птиц. Не у кого спросить, почему Ларри лежит здесь безнадежно одинокий. Только серый туман окутывал надгробье.
Неожиданно слезы потекли по щекам Крессиды. Ей захотелось домой, в теплую гостиную Арабии, захотелось услышать ее низкий голос, ее смех. Но еще больше хотелось увидеть Джереми, его добрые глаза и насмешливую улыбку.
Крессида поспешно покинула кладбище.
Мистер Маллинз удивленно поднял брови, когда она опоздала, вернувшись с ланча. К счастью, в магазине были покупатели, и у Крессиды было время прийти в себя, прежде чем мистер Маллинз захочет выяснить, в чем дело.
— Простите, что опоздала, но у меня было несколько неотложных дел.
— Случилось что-то плохое, мисс Баркли? Вы плакали! Ах, это, наверное, Джереми огорчил вас?
Джереми… Они не виделись со вчерашнего утра. А кажется, что прошла вечность…
— Мистер Маллинз, знаете, Ларри тоже умер.
— Ларри? Кто это?
— Муж Люси Болтон. Помните фотографию, которую мы нашли вчера?
— Ах, тот самый! Простите великодушно, но с ним вполне могло случиться подобное в те времена.
— Но почему? Он был совсем молодой.
— Дорогая, вы забыли, что была мировая война.
— Но он умер за год до начала войны. — Крессида посмотрела на круглое ласковое лицо мистера Маллинза и с упреком спросила: — Вы знали, что он умер?
— Дорогая мисс Баркли, все, что я знаю о семье Арабии, я знаю с ее слов. Об этом она никогда не упоминала.
— Но почему?
— Полагаю, это ее право. Я никогда не спрашиваю о вещах, которые меня не касаются.
Мистер Маллинз дал понять, что разговор окончен. Он отвернулся и занялся витриной, на которой после продажи чайного сервиза образовалась проплешина. Однако Крессида отважилась продолжить разговор.
— Но, мистер Маллинз, вы сознательно помогли мне найти вчера эту фотографию. Зачем вы это сделали?
— Вы случайно нашли фотографию. Я даже не знал, что она там. Мы дружим с Арабией пятнадцать лет, и все это время она была одинока. Почему я должен был совать нос в ее прошлое? Если она рассказывала что-то, я слушал, но никогда не проявлял любопытства. — Круглое лицо мистера Маллинза стало замкнутым, он демонстративно начал приводить в порядок витрину.
Крессида не сомневалась, что он солгал ей. Мистер Маллинз сознательно дал ей возможность найти фотографию, потому что хотел предостеречь… Но от чего?
— Дорогая мисс Баркли, вы так чудесно отполировали серебряный кубок для пунша, что я продал его полтора часа назад какой-то американке, и она даже не торговалась. Что вы думаете об этих дрезденских подсвечниках? Видите, на них такие же купидончики, как на зеркале, которое вы приводили в порядок в первый день работы у меня.
Крессида вспомнила слова Джереми «самое очаровательное лицо, отражение которого я видел в зеркале». Как много печальных событий произошло с тех пор. И Джереми наверняка замешан в этом. Почему никто не хочет быть откровенным?
Вечером, когда Крессида вернулась домой, она обнаружила, что воздух в комнатах более чем бодрящий. Неужели она утром забыла закрыть окно? Девушка была уверена, что закрыла. Окно выходило на улицу, и, боясь грабителей, она проявляла осторожность. Но так или иначе, окно оказалось открытым, Крессида поспешно захлопнула створки, задернула занавески и включила свет.
И тут увидела Мимозу.
Кошка неподвижно лежала на ковре. Ее глаза были тусклыми, она не подавала никаких признаков обычной игривости, похоже, даже не заметила опустившуюся перед ней на колени Крессиду.
Внезапно, осененная страшной догадкой, девушка вскочила и побежала в холл.
Крессида была на полпути к квартире Стенхопов, когда маленькая фигурка миссис Стенхоп с бледным и, как всегда, настороженным лицом показалась в проеме двери.
— Что случилось? — прошептала она. — Даусона еще нет дома. Мисс Баркли, я уверена кто-то… — Дальше она говорить не могла и быстро написала в блокноте: «Кто-то напал на вас в тумане?»
Крессида нетерпеливо отстранила блокнот, раздраженная навязчивой идеей миссис Стенхоп о якобы подстерегающих девушек опасностях на улицах Лондона.
— Со мною все в порядке. Но Мимоза, кошка мистера Уинтера… Лежит в моей комнате без признаков жизни… — В это время вошел Даусон. — Даусон, пожалуйста, вы не могли бы дать Мимозе лекарство, которое давали миссис Стенхоп прошлой ночью. Я думаю, ее отравили.
Даусон пристально посмотрел на девушку, его взгляд выражал одновременно удивление и мальчишеское удовлетворение тем, что к нему взывали о помощи.
— Мне казалось, вы не поверили, что маму пытались отравить.
— Так и есть, но с Мимозой происходит что-то очень скверное. Пойдемте, посмотрите на нее.
— Не лучше ли позвать ее хозяина?
— Обязательно, но сейчас каждая минута на счету. Вы ведь разбираетесь в лекарствах.
Даусон долго смотрел на распластанную на полу окаменевшую и несчастную Мимозу.
— Выглядит она плохо, — покачал он головой. — Я возьму ее наверх.
Слава богу, Мимозе поможет специалист. Почему я уверена, что он специалист? Крессида побежала к Джереми.
Она постучала, но никто не ответил. Сейчас, когда нужно, Джереми нет дома. Спокойно занимается своими делами, в то время как его любимая кошка отравлена. Крессида снова побежала наверх и столкнулась с Арабией, закутанной в огромную потертую бобровую пелерину. Она только что вернулась с улицы.
— Дорогая моя! — Грудной голос старой леди был подобен теплу и солнечному свету. — Вы задохнулись! Сбежали от мистера Уинтера? Я всегда считала его испорченным мальчишкой.
— Его нет дома, а Мимоза заболела. — Крессида чуть не плакала от отчаяния. — О, я надеюсь, Даусон сможет вылечить ее.
— Не сомневаюсь. Бедное животное. Съела небось какую-нибудь гадость?
— Не знаю, что с ней произошло, и как она попала в мою комнату? Слишком много случайностей.
Арабиа сжала ее руку.
— Дорогая, чередование неприятностей с приятными событиями делает жизнь волнующей. Но даже неприятности гораздо лучше, чем скука. Вы не согласны? Во всяком случае, я знаю одно существо, которое будет счастливо, если эта ужасная кошка Мимоза исчезнет.
— Кто? — невольно спросила Крессида.
— Ахмет, конечно. Он ненавидит эту хищницу. Каждый раз орет до хрипоты, стоит Мимозе подойти к нашей двери. А теперь настал момент… Остановите меня, дорогая, я несу чепуху. — Ее губы растянулись в широкой ослепительной улыбке, и Арабиа скрылась в своих апартаментах, откуда донеслось: — Мой любимый Ахмет, твой враг повержен. Коварный хищник побежден!
У нее есть повод для очередной игры, подумала Крессида. Ее не беспокоит, что Мимоза, любимая кошка Джереми, может умереть. Не Арабиа ли задумала умертвить Мимозу, потому что кошка пугала и сердила ее любимого попугая?
Миссис Стенхоп высунулась из двери и настойчиво поманила Крессиду. Та нехотя повиновалась, понимая, что проявленная Арабией бессердечность будет немедленно вменена ей в вину.
— Она сумасшедшая! — возмущенно прошептала миссис Стенхоп. — Вы слышали?
— Она в хорошем настроении, — промямлила Крессида.
— Но получать удовольствие от того, что животное мучается! — Глаза за стеклами очков выражали потрясение и ужас. Миссис Стенхоп деловито написала: «Даусон дал кошке противоядие. Кажется, ей лучше».