Выбрать главу

Толстовка была мне слишком велика, доходила до середины бедер, поэтому я в последнюю минуту решила отказаться от юбки, которую планировала надеть.

Я подмигнула ему.

— Нет, — только пара смертоносных, до колена, сапог на шпильках, не похожих на те, что я надевала в Ночь бунта.

— Черт, — простонал Стил, качая головой. — Ладно, садись в машину, пока я не передумал и не затащил тебя обратно в дом.

Наклонившись к нему, я дразняще поцеловала его в подбородок.

— Арчер не будет возражать, если мы опоздаем…

Стил резко рассмеялся.

— Ты шутишь? Он, наверное, разобьет мне лицо, если его талисман удачи не окажется там вовремя. Что грозит, если он проиграет?

Я ухмыльнулся, скользнул на свое место, когда он отошел в сторону, затем подождал, пока он обойдет капот и займет свое место за рулем.

— С чего ты взял, что есть угроза? Ты же знаешь, что я исключила секс до его победы, — я посмотрела на Стила своими лучшими невинными глазами, но не обманула его ни на секунду.

Он бросил на меня дерьмовый взгляд.

— Он мог бы обойтись и без этого. Должна быть угроза, если он проиграет.

Моя ухмылка стала шире, и я дословно повторила последствия проигрыша Арчера в этом бою. Брови Стила поднялись, и он бросил на меня заинтересованный взгляд, когда мы проходили через парадные ворота. Он быстро помахал рукой вечернему охраннику Дейву, а затем свернул на улицу.

— Вот дерьмо, Чертовка, — пробормотал он после минутного молчания. — Теперь я хочу, чтобы Арчер проиграл.

Я непринужденно пожала плечами.

— Нет причин, по которым мы не можем сделать и то, и другое.

Он глубоко вздохнул, его ноздри вспыхнули, а грудь поднялась.

— Да, черт возьми, — вздохнул он на выдохе. — Одна из многих вещей, которые я люблю в тебе, Чертовка. Ты мыслишь вне рамок общественных норм.

Его комплимент согрел меня. Следующее время мы просто ехали в дружеской тишине, пока стереосистема играла эпическую подборку из In This Moment, Amatory Riot, Vanth Falling, Aviva и Indecency.

— Убийственный плейлист, — пробормотала я ему, когда зазвучала одна из моих любимых песен, и я прибавила громкость.

Примерно через полчаса после начала нашей поездки зазвонил мой телефон. Я достала его из сумки и тяжело вздохнула, увидев определитель номера.

— Опять Скотт? — спросил Стил, правильно угадав. — Он действительно не сдается, не так ли?

Я поморщилась, отклоняя звонок. Я уже потеряла счет тому, сколько звонков я отклонила от него.

— Видимо, нет, — мой телефон тут же засветился еще одним входящим звонком от Скотта. — Может быть, мне стоит просто ответить и позволить ему сказать все, что он хочет сказать.

Стил пожал плечами.

— Если хочешь. Но включи громкую связь, чтобы я знал, если он снова будет оскорблять тебя.

Я облизала губы с ухмылкой.

— И что потом?

Он посмотрел на меня смертельно серьезным взглядом.

— А потом я сломаю ему одну из костей за каждое слово этого оскорбления.

Я провела большим пальцем по экрану своего телефона.

— Скотт, — сказала я, переключая звонок на громкую связь. — Разве я не ясно выразилась на днях в универе? Я не хочу, чтобы ты звонил.

— Мэдди, слава богу! Я думал, что-то случилось. Они тебя обидели? — голос Скотта был паническим и немного гнусавым, как будто у него был заложен нос. Или сломан.

Я нахмурилась и бросила на Стила растерянный взгляд. Он просто пожал плечами, так же как и я.

— Что? Кто меня обидел?

— Эти гребаные ублюдки, которые думают, что контролируют тебя, — разъяренно прошипел Скотт. — Ты знаешь, где я сейчас нахожусь? Ты знаешь, что они со мной сделали?

Я закатила глаза от его театральности. Похоже, он действительно был склонен к драматизму в любой ситуации.

— Я в больнице, Мэдди, — ответил он на свой вопрос, не дожидаясь моей реакции. — Они сломали мне запястье, нос, четыре ребра и сделали сотрясение мозга. Я выгляжу так, будто меня переехала машина!

Я сморщила нос, потирая переносицу и пытаясь выдать шокированную реакцию Скотта, на которую он рассчитывал.

— Ну, похоже, ты научился больше не называть никого отчаянной шлюхой, да?

Упс, это не должно было вырваться у меня изо рта. Ну что ж, теперь уже слишком поздно.

В трубке раздался придушенный звук, и у меня сложилось впечатление, что это был не совсем тот уровень сочувствия, на который рассчитывал Скотт.

Я вздохнула.

— Послушай, Скотт…

— Они меняют тебя, Мэдди. Это холодное, стервозное отношение – это не ты, это они, — его голос был наполнен ядом и ненавистью, и мне было больно просто слушать его. Как будто в моей жизни и без Скотта не было достаточно драмы, чтобы ныть о том, что, я уверена, было незначительным ударом по заднице.