Он навестил нас один раз в Аспене, сразу после Рождества, но в остальном все было тихо, поздние ночные телефонные звонки и грязные сообщения. Это было чертовски мило. Это давало мне надежду, что однажды, возможно, я смогу жить дальше от трех бомб замедленного действия, которые взорвали мое сердце и разбросали его по ступеням фальшивого особняка Дэнверсов.
— Итак, ты не знаешь, удалось ли Скотту перевестись сюда? спросила Бри, взявшись за руки, пока мы шли к лекционным залам. — Похоже, он был очень решительно настроен добиться этого. Она бросила на меня взгляд, и я ответила ей ровным взглядом.
— Прекрати, — пробормотала я, чувствуя, как пылают мои собственные щеки. Только это был не тот пушистый, влюбленный румянец, который появлялся у нее, когда Даллас писал грязные смс. Это было смущение… Я думаю. — Он просто говорил об этом, чтобы уговорить меня переспать с ним.
Бри фыркнула от смеха. — Ни фига себе.
Скотт был человеком, с которым мы познакомились ночью в баре Аспена после долгого дня на снегу. Он подрабатывал инструктором по сноуборду и довольно откровенно пригласил меня на свидание. Я отказалась – благодаря моему сильно подорванному доверию к мужчинам и разбитому сердцу – и за прошедшие недели он стал для нас хорошим другом. Конечно, кокетливым другом – он не скрывал, что я ему нравлюсь, — но все же другом.
Когда нам с Бри пришло время собирать вещи, чтобы вернуться в Тенистую Рощу, Скотт объявил, что переводится из колледжа Ньютона. В то время мы все были в изрядном подпитии, поэтому отнеслись к этому со смехом. Но на следующий день он уехал из Аспена, пообещав увидеться с нами в понедельник утром.
— Было бы здорово, если бы он так и сделал, — добавила я задумчиво. — Я бы не отказалась от еще нескольких дружелюбных лиц.
Бри насмешливо хмыкнула. — Пожалуйста. Как будто тебе нужен кто-то еще, кроме меня. Давай, пойдем внутрь и выучим какое-нибудь дерьмо. Она крепче прижалась к моему боку, и мы синхронно пошли в главное здание, хотя моя нервная дрожь усиливалась с каждым шагом.
Каковы были шансы вообще не увидеть парней? Плохие, вероятно.
Вся причина, по которой мы покинули Тенистую Рощу и отправились в Аспен, заключалась в их неустанных попытках заставить меня поговорить с ними. Или Коди и Стила, во всяком случае. От самого Арчера я ничего не слышала. Ни звонков, ни сообщений, ни появления на пороге Бри без приглашения… ничего.
Арчер Д'Ат.
Мой муж.
От одного только признания этого факта в моей голове у меня перевернулся желудок, и моя уверенная походка пошатнулась. Бумаги, которые Зейн дал мне в тот день, были копией моего свидетельства о браке. Брака, на котором я даже не присутствовала. Но, как сказал мне мой адвокат, удачи в попытках доказать это в суде. На свидетельстве стояла моя подпись, а мой отец расписался как мой опекун. Все документы были оформлены незадолго до моего восемнадцатилетия, когда я еще была несовершеннолетней.
Другим документом, который Зейн подарил мне, была выписка из банка, где были указаны несколько огромных платежей, сделанных в тот же день, когда мой брак был официально оформлен. У меня не хватило духу копаться в этих счетах, но я могла догадаться, что это были за счета. Арчер погасил все плохие долги моего отца в обмен на… меня.
Но почему? Вот чего я не могла понять. Сумма денег, которую он заплатил за мой насильственный брак, более чем в десять раз превышала стоимость моего наследства. Так зачем было платить? Он точно не покупал меня в качестве сексуальной рабыни, как его прадед купил Ану все эти годы назад. Я практически умоляла его трахнуть меня, а он отказался. Так на что же, черт возьми, он потратил деньги?
Уж точно не на мою искрометную личность.
Если только все это не было какой-то изощренной игрой ума. Может, именно поэтому он не возражал против того, чтобы его друзья бесчинствовали со мной, зная, что однажды он сможет застегнуть ошейник на моей шее и дернуть за поводок.
Черт возьми. У меня начиналась язва желудка от одной мысли обо всех этих возможностях, когда я так хорошо поработала, выбросив их из головы в Аспене. Думаю, Скотт немного помог в этом. Когда он был рядом, он занимал столько внимания, что трудно было думать о чем-то другом. О ком-то еще.
Мы с Бри вошли через двери в здание, которое мы оба занимали в этот промежуток времени, и она вздохнула. — Думаю, на этом я тебя покидаю, — сетует она. — Ты уверена, что не хочешь перейти на мою милую, легкую степень в области искусств? Тогда я могла бы переехать в твою квартиру, и мы могли бы проводить вместе каждую свободную минуту!. Она сверкнула на меня глазами, а я закатила глаза.