— Значит, ваша матушка — ведьма из дома на окраине?
Фейри сложил руки на животе и важно кивнул.
— Бабушка Мэринэн?
Его маленький собеседник покачал головой.
— Нет, это вторая матушка. Новая. Она не знает о нас. У той было другое имя. Другое. Не помню… Она велела не произносить. Забыть. Стереть. Спрятать. Теперь она Дева-Бузина. Только так, и никак иначе.
— Может быть, её звали Лилс? — Элмерик припомнил, как старуха называла пропавшую дочь.
Фейри с размаху сел на землю, дотянулся до плошки с остатками мёда, окунул туда палец с длинным и загнутым, почти как у зверя, когтем, облизал его и одобрительно крякнул.
— А с тобой можно иметь дело, мальчик-колдун. Ты смышлёный. Может, сам смекнёшь, что дальше было?
— Может, ты не можешь рассказывать об этом? — догадался Элмерик. — Какое-то заклятие мешает?
— Давно мне не встречались умные смертные. Даже странно: ведь уже почти взрослый!
Ободряемый кивками и радостными возгласами фейри, Элмерик продолжил строить догадки.
— Вы отваживали от Лилс женихов, потому что она была вашей матушкой? А потом она пропала. Решила сбежать и бросить вас, да?
— Мы не любим предателей, — фейри даже перестал вылизывать плошку. — Тех, кто нарушает слово, ничего хорошего не ждёт.
— Вы убили её? — Элмерик похолодел от ужаса. — Свою матушку?
Фейри вскочил и, исполнившись праведного негодования, замахал на него тонкими, как веточки, ручками.
— Нет-нет-нет. Мы не могли. Не посмели бы. Мы ведь любили её. Нашу матушку. Нашу сестру. Нашу плоть и кровь. Нашу отраду.
— Но ведь она мертва?
Старейшина маленького народца скорбно вздохнул.
— Ага. Мертвее мёртвого. Уже давно. Мертва. Жива. Спит. Знаешь, как это бывает? Знаешь?
Элмерик, кажется, начинал понимать, как мыслят Красные Ладошки, сочетая мудрость веков с детской живостью и непосредственностью. Вот только намёки фейри казались ему туманными, а суть по-прежнему ускользала.
— Если вы не убивали Лилс, может, её избранник оказался дурным человеком?
— Ах, как же много на свете дурных людей! — воскликнул фейри. — Они близко. Рядом. Совсем рядом. Всегда тут. Но вы наивные. Глупые. Доверчивые. Даже не подозреваете. А когда спохватываетесь, уже поздно. Слишком поздно. Навеки.
— Её убил кто-то знакомый? Тот, кому она верила? — догадался Элмерик.
— Страх уродует людей. Побуждает их делать жуткие вещи. Заставляет ненавидеть тех, кого раньше любили. Знаешь, как это бывает? Знаешь?
Охваченный азартом Элмерик чувствовал, что идёт по верному пути.
— Он узнал, что Лилс была ведьмой? Или даже увидел кого-то из вас?
— Очень умно, — похвалил фейри. — Тепло. Близко. Почти у цели.
— Это был кто-то из деревни? Как его звали? Её имя тебе нельзя сказать, но его-то можно?
Старейшина захлопал в ладоши.
— Она говорила: Мэдок. Мэдок Задира.
— Ты всё врёшь! — послышалось за спиной. — Не может такого быть!
Элмерик вздрогнул и обернулся: он уже успел забыть, что оставил в зарослях Дилана, а тот всё это время слушал.
— Ах, негодяй, ты был не один! — возмутился фейри и попытался было выскользнуть из круга, но Элмерик успел перехватить его за пояс. — Ты тоже не один, а с приятелями, хоть их и не видно. Не было такого уговора, чтобы одному.
Маленький собеседник перестал вырываться и обмяк. Дилан тоже шагнул в круг света. Одна свеча горела тускло, места на троих едва хватало. Дилан вытаращился, увидев фейри, но нашёл в себе силы приветствовать того поклоном.
— Он сказал, что я вру, — старейшина Красных Ладошек смешно наморщил нос, будто собрался заплакать. — Скажи ему, мальчик-колдун, что наш народ никогда не лжёт.
Дилан вопросительно глянул на Элмерика, тот кивнул, подтверждая слова фейри, а потом сам задал вопрос:
— Кто такой этот Мэдок Задира? Ты знаешь его? Можно ли призвать его к ответу? Дилан вздохнул.
— Знаю, конечно, как не знать. Помнишь, я говорил про дядьку моего? Это он и есть. Ответ держать будет уже на том свете.
— Плохо дело, — Элмерик выпустил фейри. Тот, поджав губы, принялся отряхивать помявшийся костюмчик. — Если мы не можем привести обидчика, значит, нам не разжалобить Деву-Бузину. Боюсь, тут и мастер Патрик не поможет.
Дилан решительно расправил плечи.
— Тогда я сам к ней пойду. Мать всегда говорила, что мы с дядей Мэдоком очень похожи. Глядишь, в темноте Дева-Бузина не разберёт, с кем говорит.
— Она убьёт тебя, — посулил фейри. — Заплетёт травами. Пронзит острыми ветками. Разрежет на кусочки. Ты будешь умирать долго, как бабочка в смоле. Знаешь, как это бывает? Знаешь?