Лорд это никак не прокомментировал, но посмотрел так, что чуть не подавилась.
-Есть хочу, - невинно призналась я, наслаждаясь прекрасным вкусом.
-Я тоже…хочу, - спустя паузу произнес Элдар, и закралось подозрение, что говорил он вовсе не о рыбе.
К этому времени небо посветлело и теперь казалось нежно-сливочным, мягким, будто кто-то пролил на него молоко. Луна стала совсем бледной и практически растворилась в окутывающем мир рассвете. И вода тоже нежная: пастельно голубая, мягкая, как будто кисель.
Вот что значит, проголодалась! Сплошные гастрономические сравнения. И все-таки, красиво здесь…
Мы еще немного помолчали, и первым тишину вновь нарушил лорд.
-Почему ты не рассказала, Мила? – уже спокойно спросил он, глядя при этом на озеро. – Я думал, ты мне доверяешь. Единственная из всех.
-Доверяю, – тут же согласилась я, поправив накинутую на плечи куртку. – Просто…прости. Сама не знаю, почему молчала. Мне казалось, так будет правильно, потому что метка клевера это что-то личное, как будто…сложно объяснить.
-Объяснить просто, - возразил Элдар. – Когда доверяют, говорят обо всем, особенно о вещах столь важных. Молчат только в случае, если хотят защитить, в то время как правда может ранить. Но это не тот случай, верно?
Ответить мне было нечего.
-Но ты права, никому нельзя доверять. Особенно тому, кто является отверженным в обоих Дворах, скрывается в сумеречном лесу, а прежде обвинялся в многочисленных сговорах против короны и убийстве собственной невесты.
Голос лорда звучал отстраненно, и от такой отстраненности у меня неожиданно защипало в носу. Так вдруг больно за него стало…не жалко нет, именно больно. Сумеречный лорд казался сильным и уверенным, но кто знает, что творилось у него в душе долгие годы? Как вообще можно пережить всеобщее неверие, предательство семьи, несправедливые обвинения и постоянное одиночество?
Придвинувшись ближе, я положила руку ему на плечо, и от этого прикосновения Элдар вздрогнул.
-Ты говоришь о доверии, но сам ничего мне не рассказываешь, - тихо заметила я. – Мне ведь тоже приходится узнавать о тебе от посторонних. Я верю, что выдвинутые против тебя обвинения были несправедливыми, но не знаю, что произошло на самом деле.
Спустя короткую паузу еще тише добавила:
-И хочу знать.
Все так же не глядя на меня, Элдар ровно спросил:
-Действительно хочешь?
Я молча кивнула. Почему-то казалось, что он снова уйдет от разговора, но этого не случилось.
-Все началось с моего желания отыскать мать. С раннего детства я знал о том, что она неблагая, о чем отец не уставал мне напоминать. Чистокровные неблагие, за редким исключением, не могут ступать на земли Благого Двора, но полукровкам это под силу. Я отыскал одного фейри, живущего на неблагих землях и имеющего смешанную кровь. Трэй как раз занимался подобными делами и за определенную сумму согласился помочь мне в поисках.
В то время по меркам фейри я был совсем юн и питал иллюзии насчет своей дальнейшей жизни. Мне казалось, что если добьюсь высокого положения при дворе, о моем происхождении забудут. О нем знали немногие, но под их презрительными взглядами я все равно чувствовал себя отверженным. Поэтому не отправился на неблагие земли, чтобы заниматься поисками матери лично, хотя очень этого хотел. Поставленной цели я добился: стал приближенным королевы, занял достойное место при дворе и добился уважения. По крайней мере, на тот момент мне так казалось. А потом для меня подыскали подходящую невесту.
Элдар взял бутылку с клыком и, взболтнув содержимое, сделал глоток.
-Не могу сказать, что я был влюблен. Да, Фелания, как и все фейри, была довольно привлекательна и не могла не нравиться. Но не более того. Через несколько дней после помолвки ко мне пришел Трэй. Он рассказал о том, что ему удалось узнать, и назвал имя моей матери. В разговоре мы, естественно, упоминали и Неблагой Двор, и самих неблагих. В какой-то момент я заметил, что неподалеку, спрятавшись за колонной, стоит Фелания. Должно быть, она вышла в сад, намереваясь меня отыскать, и случайно нас услышала.
Я пошел за ней, желая все объяснить, но она отвергла всяческие объяснения. Моей невесте не удосужились сообщить о моем же происхождении, да я и сам повел себя как дурак, решив об этом умолчать. Никогда не забуду презрения, отразившегося на ее красивом лице. Презрения и ужаса…