Наконец-то этот тяжелый день закончился. Остается почистить зубы и спать.
Проходя мимо зеркала в ванной, я краем глаза заметила странное движение. Резко обернулась и напряглась. Что там, черт возьми? Будто я что-то увидела в зеркале… Да нет, показалось — просто мозг сыграл со мной злую шутку.
У меня вырвался вздох. Здесь только зеркало и страх, отразившийся в моих голубых глазах.
Секунду назад всё выглядело… по-другому. Как будто здесь кто-то посторонний.
Видимо, события этой ночи повлияли на мои чувства. Но это же не означает, что я схожу с ума?
Я водрузила чемодан на кровать, расстегнула и стала рыться в нем, пока не нашла пару черного нижнего белья и ночную рубашку на бретельках. Когда натягивала рубашку, хлопчатобумажная ткань прилипла к влажной спине: я слишком устала, чтобы вытереться как следует.
Прихватив дорожную косметичку, я вошла в ванную комнату — и тут же застыла; по спине медленно пробежала дрожь. Я была почти уверена, что в зеркале снова что-то промелькнуло… что-то, чего там уже нет.
Я закрыла глаза, глубоко дыша через нос. Ладно. В следующий раз, когда такое случится, запишусь к психотерапевту. Если мне и суждено впасть в безумие, то буду вести себя как можно ответственнее.
Нельзя становиться такой, как мой отец.
Глава 4
Я стояла возле «Старбакса». Раннее утреннее солнце заливало Бишопсгейт янтарным светом.
На плече сумка с ноутбуком, в руке стаканчик латте. Я была почти готова встретить новый день — как только проглотила две таблетки тайленола. Надеюсь, они помогут справиться со сменой часовых поясов и вчерашними ударами по лицу и легким.
На глаза попалась газета, оставленная кем-то на столике «Старбакса»: «Каждый пятый мусульманин в Британии — приверженец джихада». Такой заголовок — просто языковое преступление: я уже представила всплеск ксенофобии, которая вот-вот захлестнет город. Так что, если в ближайшее время мы не поймаем убийцу, Лондон сам найдет козлов отпущения.
Я взглянула на свое отражение в темном стекле: все не так уж и плохо. Я замазала консилером растекшийся сбоку на лице синяк баклажанного цвета. На мне было приталенное серое платье, черная кожаная куртка и сапожки, на которых остались едва заметные следы крови того ублюдка. Волосы спадали на плечи аккуратными волнами, на щеках благодаря легкому макияжу появился здоровый румянец. Никто не заметит, что я всю ночь занималась расследованием.
Я перешла улицу, направляясь к полицейскому участку, и, на ходу доставая из кармана телефон, увидела, что Габриэль уже ждет меня у входа. В золотистом утреннем свете, в темной рубашке и брюках, он выглядел невероятно красивым.
— Доброе утро, агент Лидделл. — Он протянул мне бейдж посетителя.
— Кассандра, — поправила я, засовывая бейджик в карман.
Он бросил на меня суровый взгляд.
— Вы должны надеть его, когда находитесь в участке.
— Серьезно? Я же почти все время буду с вами.
Габриэль выгнул бровь, подтверждая тотальную британскую приверженность протоколу и правилам. Я вздохнула и нацепила бейдж. Ненавижу, когда меня помечают как посетителя, даже если так и есть. Губы детектива изогнулись в подобии улыбки: он был явно доволен, что я не собираюсь демонстрировать американский индивидуализм.
Знай он, что привиделось мне прошлой ночью, наверняка бы забеспокоился…
— Идемте, — Габриэль распахнул дверь. — Утреннее девятичасовое совещание уже началось.
— Ладно, показывайте дорогу.
Он быстро вошел внутрь; я поспешила следом, чтобы не отстать. Когда мы проходили мимо дежурного полицейского, я заметила, что над его столом висит огромная эмблема — два дракона, ползущие вверх по щиту, и латинская фраза Domine Nos Dirige: «Господь, направь нас».
Я нахмурилась. Наверное, констебль, с которой я говорила накануне, тоже полагалась на Всевышнего, рассчитывая, что Он поймает напавших на меня. Вместо того чтобы послать патруль…
Габриэль повел меня вверх по лестнице. Я хотела поговорить о вчерашнем нападении, но он очень торопился. Часы показывали чуть больше девяти, и детектив был явно не в восторге из-за нашего опоздания.
— Что за совещание? — поинтересовалась я, пока мы поднимались.
— Приказ старшего инспектора Вуда: каждое утро в девять должны собираться все, кто задействован в расследовании по делу серийного убийцы.
Судя по голосу, констебль Стюарт был возмущен. Я была солидарна с ним: в ФБР совещания и бумажная волокита — просто хлеб насущный. У нас проводились совещания по поводу того, какие еще совещания следует провести, так что утреннее совещание по расследованию дела — еще не самый плохой вариант. Но, наверное, для полицейских Сити такое непривычно.