Он уже прицелился, - в глаз, чтоб точно убить, и натянул тетиву, - как старший сорвал шлем и обернулся к оврагу, глянул чуть не Саксу в глаза. Рука дрогнула, еле успел удержать стрелу. Зажмурился на миг и выругался: Марк, дери его сворой! Братец! В свою деревню - с мечом... проклятье... а если б там мама? Ах ты, щука такая...
Снова прицелился, почти выстрелил, благо братец так и торчал посреди площади без шлема, все озирался, словно родного дома не узнал. Но не смог. Как подумал, что сам будет не лучше, если брата убьет, снова дрогнула рука.
В третий раз Сакс уже не выцеливал Марка, а решил бить желто-красного щучьего сына. Вот сейчас спешатся, пойдут искать деревенских - и стрелять!
Только странное дело, спешиваться стражники не спешили. Так и вертелись, оглядывались кругом, словно не понимали, куда их занесло. Марк прямо по свежим углям доехал до родной калитки, тронул ее, нахмурился...
И тут из-за старой яблони, что росла на краю маминого сада, показалась Лиле. Серый плащик, красные башмачки, дудочка у губ. Сердце оборвалось, пропустило удар: что это она? С ума сошла?! Убьют же! И никак не спасти, что он отсюда-то, двух-трех снимет, а остальные? Все эти мысли пронеслись быстрее, чем летит стрела. Фейри как раз и успела шаг сделать - а Сакс спрыгнуть с дуба, чтоб к ней бежать.
Три шага пробежал и остановился, глядя на фейри и стражу во все глаза. Даже сплюнуть от сглаза и скрутить материнский оберег забыл.
Лиле шла не торопясь, прямо к Марку. А тот совсем растерялся, тер лоб и глядел то на дом, то на солнце, то на своих солдат. А солдаты попрятали мечи, сбились в кучку и перешептывались. Один асгейров луч спрыгнул с коня, подбежал к Марку и что-то ему твердил, размахивая руками. Тот послушал, сморщился и резко отпихнул луча сапогом.
- ...ты провалился! - донеслось до Сакса.
Луч упал, а Сакс опомнился, сорвался с места, бросился снова к Лиле - и замер, как мешком ударенный. Не было Лиле. Не было! И яблок на яблоне не было, и самой яблони тоже! Были горелые пни на месте сада и десяток заброшенных домишек, таких, что вот-вот развалятся. У самого дряхлого - калитка сорвалась, висела на одной петле - остановил коня Марк. Ветер гнал по площади пыль, тропинки заросли бурьяном. Сакс помотал головой, прогоняя наваждение. Наваждение потускнело, но не пропало, зато Сакс увидел Лиле: она остановилась совсем близко к стражникам и все играла... и над опустелой деревней ветер пел на странном, чужом и понятном языке:
" - Голова седа, душа опустела...
Чем же встретят у родного порога?
- Серым пеплом, моя боль-моя радость,
Серым пеплом да обугленным камнем".
Марк махнул рукой своим солдатам, сам развернул коня. А Лиле пошла за ними, не прекращая играть. Дошла до околицы, потом встряхнулась, и бросилась назад. К Саксу. Подбежала, стукнула кулачком в плечо.
- Ты почему не ушел?!
Она не видела, как желто-красный встал, схватился за свое солнце и так ей в спину глянул... Не дожидаясь, пока он сотворит какую пакость, Сакс шагнул в сторону от Лиле, поднял лук и выстрелил навскидку. Щучье отродье схватилось за вошедшую в брюхо стрелу, захрипело. Плохо выстрелил, подумал Сакс, и ответил Лиле:
- Потому что нельзя было уходить. - Поймал ее, растерянную и сердитую, обнял. - Все же хорошо. Только этого добить надо, он тебя видел.
У нее дрогнули губы. Обернулась к лучу, присмотрелась и покачала головой.
- Он и так... только мучиться будет.
Вдруг оттолкнула его, подбежала к асгейрову сыну, - Сакс и опомниться не успел, - снова поднесла к губам дудочку и что-то сыграла, до Сакса едва донесся холодный отзвук. Луч дернулся и застыл. Сакс тоже дернулся: как-то оно получилось неожиданно... не то чтобы он не догадался, что волшебство она творит своей дудочкой, но что пойдет добивать врага вместо него? Вроде ж мужское дело-то, ему ее защищать, а не наоборот. А Лиле вернулась, бледная вся. Тихо сказала:
- Теперь правда пойду. Стража не вернется.
- Хорошо, что не вернется. - Снова обнял, прижал к себе и погладил по волосам, как отец маму гладил. - Тебе к озеру надо? Пойдем, провожу.
Она так и просияла.
Тянучка встретила фейри радостным фырканьем и ткнулась мордой в плечо, чтоб погладили. Умная лошадь, подумал Сакс, он бы и сам вот так, чтоб погладили. Зато почти час, что ехали до озера, обнимал свою фейри и вдыхал земляничный запах ее волос, наконец-то перебивший тоскливую и страшную вонь горелого мяса.
У озера спешился, снял Лиле с лошади - и прежде чем отпустить, потерся щекой о ее ушко, спросил:
- А тебе непременно надо уходить? Вот прямо сейчас?
Фейри прильнула к нему.
- А вот не обязательно. Хочешь, сейчас останусь и утром с тобой пойду?
От неожиданности все слова вылетели из головы, оставив только одну мысль: моя, не отпущу!
- Угу, - выдавил он и заставил себя разжать руки. Не убежит же, сама предложила остаться!
В то, что не убежит, верилось плохо. Потому, расседлывая Тянучку, собирая хворост для костра и расстилая войлок, Сакс то и дело оглядывался на Лиле. Просто чтоб убедиться, что она здесь.
А она его взглядов будто и не замечала: шуршала в землянике, собирала ягоды в платок. Как он развел костер - подошла, положила платок у огня. Добавила к ягодам пару лепешек из сумки и отцепила от пояса фляжку. Развела руками.
- Вот и весь ужин на сегодня.
Снова не получилось ответить, слова застряли где-то по дороге. Да и не надо бы, верно, говорить ей - что фейри, вся в бликах огня, такая красивая и волшебная, вкуснее любого ужина. Сакс так и сидел на корточках у костра, смотрел на нее и улыбался, как дурак. И заливался жаром, от самых ушей: поняла, о чем он думает, вон как смотрит...
Лиле тоже покраснела, мотнула головой, протянула лепешку и фляжку.
- На, поешь. Не мясо, конечно, но хоть что-то.
Не отрывая от нее глаз, взял фляжку, - в горле пересохло так, что язык прилип, - и глотнул. От души глотнул. Горло обожгло, словно кипятком. Сакс закашлялся, едва не расплескал то сладкое и крепкое, что во фляжке было.
Фейри всплеснула руками, подскочила, хлопнула по спине. Отняла фляжку.
- Крепкое? Ох, ты ж, наверное, и не пил ничего крепче эля. Вот я бестолковая! Хотела, как лучше... погоди, я воды принесу.
Он помотал головой, она не заметила.
- Не надо, - поперхнулся, - не надо воды.
Вскочил, шагнул к Лиле - а она обернулась и посмотрела на него, как на ребенка. Ну да, крепче эля не пил. И что?
- Яблочный пирог будешь? - спросил он и полез в сумку.
Она закивала. Правильно, значит, Томас говорил - фейри сладости любят.
Лиле ела пирог медленно, растягивала удовольствие. Отпила немного из своей фляжки и посмотрела на Сакса:
- Будешь еще, плохо не станет?
Еще чего, плохо! Нет, забота ему нравилась, но... но он же не ребенок, в самом-то деле.
- Буду. А что это? На наливку похоже.
Лиле протянула ему фляжку.
- Выморозка. Так получается крепкое вино. И вкусное, правда же?
В этот раз Сакс отпил немножко. Подержал во рту, чтоб распробовать. Вкусно, сладко, похоже на вяленую грушу, только не груша, ну точно, что-то волшебное. Глотнул еще разок и отдал фляжку. Если это вино такое же крепкое, как вкусное, не стоит больше. И без того как-то жарко, и Лиле еще так смотрит... Да не ребенок он! Просто...
- ...напиваться не хочу. Завтра далеко идти, - сказал не то ей, не то сам себе, и неожиданно для себя добавил: - Купаться пойду. Гарь эта...
Сморщился, вскочил, - чуть не споткнулся, камень под ногу попался, - и пошел за кусты. Не при ней же раздеваться. Развесил одежду, подумал, не постирать ли рубаху, но за ночь же не высохнет. И забежал в озеро, сразу поглубже. Вода была теплая-теплая, верно, ночью парить будет. Какие-то мальки приняли его за вкусную корягу, пощипали за ноги. Смешные! Что-то тяжело плеснуло в осоке, тут же захотелось нырнуть - Сакс и нырнул. Поплавал малость, смыл пот и грязь, встал у берега, чуть глубже чем по пояс, и принялся расплетать косу: в волосах тоже гарь и кровь, красавец просто.