- Знаешь, Дикарь. Я давно уже понял, в мире людей друзья приходят и уходят, и только враги постепенно накапливаются. Меня не сдвинут с этого места ни просьбы, ни обещания власти и славы. Проблемы людей - это их забота. Я в них не ввязываюсь. Они вольны поступать самостоятельно. Помнится, мы именно за это и сражались.
- Сразись ещё раз.
- Нет. Проблемы людей - это не НАША забота.
Полудикий остыл. Он понимал истинность моих слов, точно также как и то, что его требования незаконны. Но его упрямство не было сломлено. Он взял со стола чашку чая и сделал огромный глоток.
- Как видишь, я тебе доверяю.
Опустил чашку на место, встал и ушёл, оставив меня размышлять.
На следующий день моим ответом по-прежнему было: нет.
<p>
* * *</p>
Сказать, что Дак разочарован - значило ничего не сказать. Разумом он понимал: иного ответа быть не могло. Фейри упрямы, эгоистичны и замкнуты. Какое им дело до человечества? Невмешательство - вот их девиз, определяющий их отношение к людям. На чём они сосредоточены? В чём заключается их внутренний мир? Кто их знает... Они непостижимы. Вне логики. Вне понимания.
Чтобы их понять - надо с ними общаться. Со многими. Но Дак знал лишь одного. Холодного. Желчного. Внешне полностью похожего на человека, разве что более тщедушного, но наделённого особенной силой. Она ощущалась в манерах и грациозных движениях, как будто тот двигался под какую-то неслышную музыку. Не урод, не красавец. Но определённо изящен. Может быть, тут оказывалось задействовано благоговейное самовнушение (Охнач с раннего детства был воспитан на волшебных сказках о фейри), но этот полукровка его очаровывал. Не смотря на своё высокомерие, данный фейри ему симпатичен.
К чувству симпатии примешивалась также доля жалости. Дан Арчер, стрелковых дел мастер, фейри-полукровка, завис между двух миров. Отринутый, из-за своего сомнительного происхождения, родичами, он не прижился и среди людей, как не приживаются на воле, выращенные в домашних условиях, хищные дикие звери. Мир людей, для таких как он, слишком прост. Сказывается кровь и отличное от человеческого воспитание. Он не такой. Для всех. Отклонение от нормы в обе стороны.
Дак прекрасно знал, каково это: быть рождённым не по закону.
<p>
Дан Арчер (II)</p>
С утра он мне заявил: "Мне некуда больше идти. Мир слишком мал. Люди изменчивы. И только дружба фейри - вещь весьма долговечная".
Что тут можно сказать? У меня не так уж и много друзей. Хотя и не буду утверждать, чтобы я в них особо нуждался. МЫ - народ замкнутый. Не возьмусь говорить за всех. Но лично во мне слишком мало амбиций и стремлений к головокружительным приключениям. Это всё во мне уже перебродило. Я пресытился. Семь сотен лет - срок в достаточной степени долгий, чтобы, перебрав всё, надкусить каждый плод, в том числе и из запретных. Чего только не было. Но по прошествии какого-то времени всё прекратилось. После того как ОНИ ушли. После этого мир изменился, превратившись в пустыню, и всё утратило смысл.
Дикарь, Дикарь, Дикарь... Что ж. Пусть поживёт. Надеюсь, он не забудет, что здесь он всего лишь гость, и, соблюдая приличия, в скором времени уйдёт.
Однако каков всё же наглец. Не мечтал, не гадал, не совершал никаких телодвижений - и вот уже друг. Человека!
Молодец. Лихой парень. Наглость, как говорят люди, второе счастье. Он заявил. Я не опроверг. И вот теперь моя "дружба" оценивается как долговечная вещь.
Хм...
Днём мы почти не общались. Я попросту прятался. Друг... Надо же выдумать... Охнач не выходил из отведённых ему покоев. Пил из своей фляги. Грыз принесённые в котомке сухари. Игнорировал предложенные ему напитки и пищевые концентраты - не из боязни, что отравят, а из глупого предрассудка: вкусишь чего-то волшебного и поминай как звали, заделаешься то ли прислужником фейри, то ли обратишься в нечто такое, что из сказочных мест ни ногой. Вот так. Он сейчас сама осторожность. С одной стороны - прятаться сюда пришёл. С другой - не навечно же. Это радует. Вот закончатся у него сухари, и он распращается.
Я живу на восточном краю Дикой Степи, там, где вздымаются большие холмы. С юга и запада - степь. Море травы. Почти в человеческий рост. Желтовато-зелёной, сухой в это время года, и удивительно ломкой. Восточнее моего дома болото - топкое осенью и весной, но летом не причиняющее забредшим в него беспокойства; спокойное, с запахом гнили и сладковато-кислыми ягодами, изрезанное сетью едва заметных звериных тропинок. На севере - лес. Тысячи гектар хвойных деревьев. Песчаная почва. Редкий кустарник. Сплошной ковёр мха и опавших иголок. Тихие места. Их не тревожит ни топор дровосека, ни случайный охотник. Здесь не бывает людей. В этих краях всё МОЁ.
В пять часов вечера мой покой потревожил сигнал Охранной Системы.
Эти гости подошли целым кортежем. Несколько повозок и с два десятка человек. Они пришли через лес. Одна из телег застряла в песчаной почве, и, потратив на её извлечение из природной ловушки более часа, подустав тянуть наравне с лошадьми и орудовать лопатами, они расположились на отдых, разбили костры и занялись приготовлением пищи. До воцарения темноты оставалось ещё часа три.
Что-то во всём этом мне весьма не понравилось. Они не разгружали телегу. В ней покоилось нечто тяжёлое и угловатое, спрятанное под покровом брезента. Что они привезли? Кто они? Что им здесь надо?