Арман уперся лбом в стенку и уставился на отреагировавший на провокацию член. Хотелось снять напряжение, но от этого стало бы только хуже, этого было бы мало. Холодный душ помог относительно, напряжение спало, но эрекция никуда полностью не делась, и в постель он ложился заведенным. Закрыл глаза, вздохнул и медленно выдохнул: один, два, три — снова вдох, один, два, три — выдох.
И щелчок металла.
— Ты делаешь это уже из принципа, — произнес Арман, изучив свою руку, пристегнутую к спинке кровати собственными наручниками.
— Потому что хочу тебя расшевелить. Пожалуйста, не ломай кровать — она коллекционная.
Вивьен сидел на его бедрах, удобно расположившись так, чтобы тереться ложбинкой между ягодицами о член под полотенцем, которое Арман не успел снять.
— Отдай ключ, — проговорил Арман, кивая на сжатую в кулак руку Вивьена. — Или мне придется сломать спинку.
— Предлагаю не ломать, но все равно немного потрудиться, — ответил тот, заводя руку за спину и запихивая ключ за пояс джинсов.
Вивьен лег на него животом, приподнимая задницу, чтоб было удобней, и Арман скользнул ладонью сначала по его бедру, а затем по молнии между его ягодицами — в самом деле очень удачное изобретение современной моды. Потянул вниз язычок замка, убедился, что ничего под джинсами нет, и вздохнул. Пальцы погладили гладкую кожу, Вивьен подался им навстречу, и стало слышно, как стучит его пульс. Горячими яркими импульсами, как короткие сухие вспышки далекой грозы.
— Ключа здесь нет.
— Господин полицейский, ты не стараешься.
Арман поймал себя на мысли, что хочет, чтобы не пальцы гладили сжатый сфинктер, а язык. Кожа вокруг него была такой гладкой, нежной и горячей на ощупь, что слюноотделение происходило самопроизвольно, пришлось сглотнуть. Ключ вскоре нащупался под правым карманом, но перед тем, как его вытащить, Арман не отказал себе в удовольствии провести ногтями по ягодице и удовлетворенно оскалиться: Вивьен закусил губу и прикрыл глаза.
— Спокойной ночи, господин полицейский, — произнес он, выпрямляясь и застегивая молнию. — Если ты, конечно, будешь спать.
Он бесшумно зашагал к двери, а Арман, высвободившись, болезненно поморщился и поправил узел на полотенце.
У себя в комнате Вивьен содрал наконец джинсы, бросил на кресло футболку, скрутил волосы в узел на затылке и воткнул в него шпильку. Нашарил среди белья в ящике ту самую штуковину, которая так возмутила детектива Стюарта, тубу с лубрикантом и сел на кровать, опираясь спиной на подушку.
Розовый силикон быстро нагрелся в руке, легко проскользнул внутрь, пронизывая вибрацией от крестца до лопаток, Вивьен расставил ноги шире и надавил на основание, вгоняя его до самого стопера. Мурашки пробежали по бедрам и втянутому животу, он провел пальцами по коже, следуя тем же путем, по груди, шее и губам, а потом они будто сами толкнулись в рот, и Вивьен застонал, откидывая голову. Он и не сомневался, что его слышно — в полной тишине, да еще и с таким превосходным, как у Армана, слухом. Пальцы другой руки сжали твердый сосок, оттянули его, отпустили, погладили успокаивающе, едва касаясь, и снова сжали. До члена он в такие моменты старался не дотрагиваться, нравилось само ощущение, как тот пульсирует и истекает предэякулятом. Нравилось оттягивать оргазм до момента, когда в легких ничего, кроме запаха своего же возбуждения, не оставалось, когда губы и соски горели, а тело выгибалось от истомы. Ему иногда делалось жаль людей, чьей участью было стыдливое самоудовлетворение — тихое, быстрое, пока есть время и возможность, ночами и под одеялом. Пока спят дети и жена или муж, пока никто не видит. Он бы так не смог.
Обычно одного себя было вполне достаточно для классного оргазма, но сейчас, когда за стенкой к его стонам чутко прислушивался — он был уверен, что так оно и есть, — господин полицейский, до полного кайфа не хватило совсем немного. К примеру, одного маленького поцелуя за ухо.
Вивьен сполз ниже, осторожно сдвигая ноги и сжимая в себе продолжающую вибрировать игрушку — иногда было приятно просто лежать еще некоторое время, чувствуя заполненность.
— Чем закончилась вчерашняя встреча? — спросил Вивьен, выходя утром на кухню, где уже пахло кофе.
— Ничем, — произнес Арман, стараясь не пересекаться с ним взглядом. — Финн точно ни при чем. Нужно составить план дальнейших действий и…
Он вскинул голову и прислушался. Вивьен хотел спросить, что его насторожило, но услышал неторопливые и мягкие шаги — кто-то вплотную подошел к входной двери и терпеливо ожидал, когда ему откроют, не утруждаясь звонком или стуком.
***
— Все из-за тупой стервы, которая не смогла решить проблему сразу, — ворчал Бес, покинув особняк на Прейри-авеню, в котором только что имел не слишком приятную беседу со старым кровососом — тот не хотел отдавать раритетный ключ, купленный на аукционе, и пришлось пудрить ему мозги, как Бес называл свое прирожденное умение сводить людей с ума. — А мне теперь за всех отдуваться. Бедный, бедный я! Я так грешен, что и монашка не пустит меня из жалости под свою юбку.
Буба тащился рядом, припадая иногда на передние лапы и нюхая землю — не так уж часто ему доводилось покидать пределы кладбища.
Корк отсыпал щедрые чаевые, сказав, что он должен выглядеть прилично. И хотя Бесу нравились потертые штаны и вечные мультяшные футболки, он все равно швырнул в мусорный бак бейсболку и толкнул дверь в бутик с зеркальной витриной, приказав псу ждать снаружи.
— Мне вот те белые джинсы с манекена, — кивнул он девушке-консультанту. — Ботинки тоже с него, любую черную футболку и полуспортивный пиджак.
— Примерим для начала? — улыбнулась та растерянно, видимо пытаясь соотнести его внешний вид с ценником любой из названных вещей.
Бес смахнул с лица волосы, усмехнулся, вытащил из кармана пачку купюр, свернул их и сунул в ее декольте.
— И носки.
========== Двух зайцев ==========
Вошедший был того же розлива, что и Моро — фейри. От него даже пахло похоже, только более ярко, подавляюще.
— Я от вашего покойного отца, — произнес он, рассматривая по очереди то Армана, то хозяина дома. — В случае его смерти, что и случилось, я обязан передать вам письмо.
— Вы кто? — спросил Вивьен, выхватывая протянутый конверт.
— Бес. Меня так зовут.
Вивьен уже был в зале, стоя спиной к окну и разрывая бумагу, а Арман, не двигаясь, смотрел на гостя. Тот, так же не моргая, смотрел в ответ, и Арман кивнул в сторону кухни:
— Кофе?
— Холодное есть что?
Вивьен пришел спустя несколько минут, когда Бес устроился за столом со стаканом колы со льдом, протянул Арману письмо и замер, ожидая его комментария.
«Сын. Меня уже не будет, когда ты это прочтешь, поэтому считай, что это мой тебе привет с того света. Никто не знает точно, куда мы уходим после смерти, туда ли, куда и все люди, или у нас другой загробный мир, но я все равно буду помнить о тебе и по возможности оберегать, как не сумел при жизни. Я подтверждаю, что пишу эти слова по собственной воле и без чьего-либо давления. У меня осталось незавершенное дело, я прошу тебя закончить его — это дело всей моей жизни, и твоя собственная напрямую зависит от него. Человек, который принесет тебе это послание, объяснит, что нужно делать, пожалуйста, выполни его просьбу. Иначе все, чем я занимался, что нажил при жизни, вся твоя дальнейшая судьба станет прахом. И помни: что бы ни случилось и что бы ты ни узнал обо мне и нашей семье — мы тебя всегда любили как сына и как брата».
— Откуда у тебя это? — поднял глаза на так и не снявшего куртку парня Арман.
— Я получил его лично от покойного господина Моро еще до Рождества. У меня должок перед ним и его людьми, поэтому пришлось ввязаться, — ответил тот. — Почему именно мне доверили это? Потому что очень просто хранить секреты, если общаешься только с мертвецами. Они не отличаются болтливостью.
— Патологоанатом? — предположил Вивьен.
— Нет, как банально. Могильщик. Моя задача — отвезти тебя в самое ближайшее время в Луизиану, на болота Манчак, открыть дверь в построенный там в тысяча девятьсот десятом году дом и забрать то, что там находится. Не спрашивайте, что именно — я не знаю сам, мне скажут, когда прибудем. Предлагаю отправиться в аэропорт сегодня же и закончить это все. У меня на утро клиент.