Вивьен с трудом сдерживал себя, чтобы не разгладить морщинку между его бровей пальцем. Одну из немногих — у Армана была скудная мимика, поэтому у него не наблюдалось «гусиных лапок» в уголках глаз, какие бывают у улыбчивых людей, и складок у носа, появляющихся у людей ворчливых. Его лицо было — лицо мраморной статуи, согретое огнем факела. Красивое, но вечно холодное. И хотя Вивьена в основном влекло к плохим парням с горячим темпераментом, сейчас он мог сказать, что безэмоциональная физиономия Армана заводит его больше, чем чей-то обнаженный торс.
— Ты асексуал? — внезапно озарило его. — Ты асексуал! То есть ты не думаешь о сексе, пока тебя не потрогаешь за член?
— Я думаю о сексе в нерабочее время, — ответил Арман, листая снимки в телефоне. — Назови мне…
— Ты гребаный асексуал! Как я раньше это не понял!
— Мне нужно знать…
— Ты даже для странного асексуала странный! Так тебе сразу в штаны надо было лезть, а не задницей перед тобой крутить! У тебя там что, кнопка включения?
Поднявшись, Арман вышел. Услышав, как он надевает плащ и ботинки у входа, Вивьен соскочил со стула.
— От тебя все равно ничего не добиться на данный момент, ты еще не пришел в себя, поэтому поговорю с Бесом, — пояснил Арман. — У меня есть основания подозревать его кое в чем. Скоро буду.
Дверь захлопнулась. Вивьен, пнув тумбу для обуви, сложил на груди руки.
***
Дурацкий дождь зарядил на целую неделю вперед. В свежую могилу, выкопанную заранее, натекло воды, но Бес уже ничего не мог с этим поделать — с утра засыпет дно сухим песком, чтобы не было так заметно, и пусть хоронят как есть. Все равно покойнику плевать, сыро там, внизу, или нет. Не на курорт же отправляется.
Замечательно было во время чумы — одна могила на шестьсот человек. Тогда еще не пользовались гробами, умершего заворачивали в саван и укладывали на слой соломы, присыпанной золой. Закапывали неглубоко, халтурили, конечно, и когда шел такой дождь, земля размывалась и торчащие из нее части тела покойника, обглоданные бродячими псами, порождали легенды о живых мертвецах. Бес помнил знаменитое кладбище Невинных в Париже, в самом его центре, от которого ныне не осталось и следа, а тогда кого там только не закапывали: душевнобольных, некрещеных, бедняков, затем тех же померших от чумы, а потом от Варфоломеевской ночи. Пихали и пихали, аристократов и церковников, богатых и бедных — всех, пока одна из братских могил не треснула и не выкинула кости в подвалы домов.
Раньше никто не заморачивался особенно с погребением, не в сравнение с Египтом, само собой. А теперь каждому личная яма и надгробия, одно пафоснее другого.
Бес расчищал место для еще одной заказанной могилы, когда ливанул дождь и не собирался прекращаться. Смысла копать Бес не видел, лопата увязла бы в земле и работа не пошла, потому он воткнул ее у уже установленной могильной плиты, глянул на фото девушки с пухлыми губами и сказал:
— Извини, крошка, сегодня никак.
Буба носился где-то за оградой, распугивая лягушек, Бес не стал его дергать за собой — пусть развеется. Ему полезно. Возможно, по причине отсутствия рядом пса Бес и попал в передрягу. Тот бы сразу дал понять, что в доме чужак, учуял бы заранее, и он бы не вошел, снимая шуршащий дождевик и бейсболку. Он не успел даже развернуться, его сразу впечатали мордой в стену.
— Говори, на кого работает Шелли? — спросил Арман, выкручивая правую руку и прижимая левую стене.
— Я откуда знаю? Кто это вообще? — Бес сцепил зубы и повернул голову.
Прямо рядом с мочкой уха клацнули челюсти:
— Чем быстрее ты скажешь, тем быстрее я уйду.
Левую руку отпустили, зато теперь между лопаток упирался пистолет. Бес кожей ощутил заговоренные пули — такая, если попадет в тело, будет отравлять его, пока не вытащишь. И ладно, если одна — ерунда, а половина дюжины — уже верная смерть. Бес подумал, что, если ничего не сказать, Арман точно разрядит в него обойму. На всякий случай, чтоб не возникало подозрений в дальнейшем.
— Дай хоть повернуться!
— Говори так.
— У меня рука затекла, пожалуйста.
Арман, отпустив вторую руку, быстро шагнул назад, продолжая целиться в середину груди.
— Это долгая история, — вдохнул Бес. — Помнишь легенду об Анвен? Так это не легенда. Я существую так давно, что мог видеть ее собственными глазами.
— Это та фейри, что помогла юноше победить чудовище? — произнес Арман.
— Да, и из-за этой стервы мы все теперь барахтаемся в дерьме. Помнишь об условии, при котором возможно спасение спящей волшебным сном проклятой невесты? Она оживет, если получит сердце дожившего до двадцать седьмой весны потомка фейри. Как только ему исполнится необходимое количество лет, он станет той жертвой, благодаря которой воссоединятся любящие сердца. Только вот незадача — у Лейлы была сестра, безумно влюбленная в юношу. Именно она и наложила заклятие на Лейлу с помощью ведьмы и надеялась, что после смерти соперницы наконец обретет свое счастье. Как ты понимаешь, в ее интересах не допустить, чтобы потомок Анвен достался тому самому бедному влюбленному. Она и попросила…
— Заплатила.
— Окей, заплатила мне, чтобы я немного посодействовал.
— При чем здесь Моро?
Бес покосился на мелькнувшую за дверью тень и, не сдержавшись, хихикнул:
— А ты спроси, когда у него день рождения.
Арман замешкался всего на миг, но этого было достаточно, чтобы пригнуться и дать псу перемахнуть через себя. Бубу не брало ни одно оружие, ему и прошедший от глотки до хвоста гарпун был нипочем, поэтому, оставив его разбираться с Арманом, Бес выскользнул из домика и скатился в заросли высокой травы. Чуть позже пес догнал его, стряхивая на ходу застрявший в коже металл как сухие репьи.
— Мы с тобой как два трубочиста, — заметил Бес, шагая по лужам и не обращая внимания на грязные брызги. — Только теперь еще и бездомные. Придется проситься к нашей милой леди под крылышко, как ты считаешь?
Буба, вывалив язык, зализывал края рваной раны, которая исчезала на глазах.
Псина больше пугала, чем реально хотела его прикончить — не получила приказа от хозяина, вот и не вцеплялась в горло, только прокусила руку у локтя и разодрала рукав. Свалила, получив пару сквозных дырок в черепе, но для существа такого порядка это был пустяк. Главное, что отвлекла от хозяина, остальное не важно.
Добираясь обратно в пентхаус, Арман пытался предугадать действия мифического прежде юноши, но не мог. Ясно было только, что Моро умрет либо с минуты на минуту от рук сестры Лейлы, которая спит, вероятно, на Манчакских болотах, раз туда должен был отправиться Вивьен, либо от рук того самого мифического прежде юноши на далеко не мифических болотах. Хитросделанный Бес наверняка крутился перед обоими и мог… Что угодно мог. И Моро тоже уже мог быть где угодно.
Поднимаясь в лифте, Арман считал загорающиеся и гаснущие цифры на панели и старался дышать медленнее, но, когда дверь открыл сам Вивьен, вполне себе целый и невредимый, заметил, что все эти минуты не дышал вообще.
— Тебя что, кошки подрали? — удивился Вивьен, и Арман, схватив его за локоть, потащил в спальню.
— Бросай шмотки и поехали, — сказал, стаскивая промокшую одежду и собираясь надеть сухие вещи. — Пять минут на сборы.
— Что случилось? Куда мы едем?
— По дороге объясню.
Вивьен, к его радости, спорить не стал, сделал, как он велел, и по его же просьбе искал теперь ключи от машины, которые обнаружились на крючке ключницы у входа.
— Ты выяснил, кто организовал мою экскурсию на лодочную станцию? — спросил Вивьен, выходя вместе с ним из квартиры и запирая дверь.
— Да, но расскажу позже.
— Их поймали?
— Нет.
— Поэтому нам нужно уехать?
— Да.
— А ты нашел…
— Позже.
Вивьен закатил глаза, но допрос окончил. Временно, Арман знал, что он не отстанет.
— Давай я поведу, скажи куда, — проговорил Моро, когда они спустились на подземную парковку и приблизились к внедорожнику.