В надвратной башне стукнуло, поскрипело. Больше не донеслось ни звука.
-Не пустят они нас…- прошептал парень. — Вот и будет вся наша радость — перед воротами торчать…
-Хватит ныть, — прошипели в ответ. — Барон увидит меня, а не увидит, так учует.
Когда Гастон уже потерял всякую надежду, в башне раздался новый скрип, и подвесной мост медленно, нехотя опустился.
-Кто этот умник, что беспокоит господина барона на ночь глядя? — раздалось от ворот. Очень знакомо звучало — вот таким ленивым голосом, чуть растягивая слова, баронские слуги говорили с крестьянами.
Во рту у парня пересохло. Он вспомнил, что наказывал ему сказать котище. Наизусть велел заучить… Он набрал побольше воздуха и выпалил:
-Я, Гастон Карабас Безземельный, пришел вызвать вашего господина на смертный бой!
В башне ожидаемо заржали.
-Ты бы еще ночью пришел, — посоветовал караульный. — Господин барон, когда разбужен, особенно зол.
«Ну же! Хуже уже и быть не может, что там велено следующим сказать…»
-Я обвиняю… — Гастон запнулся, сглотнул, продолжил хриплым, чужим голосом, — я обвиняю господина барона в том, что по его вине пропадают люди в городе и окрестных землях!
-Не слабо! — лениво оценили с надвратной башни.
-Я утверждаю, — Гастон старался кричать заученные слова, а самому казалось, что он уныло каркает, как больная ворона, — что господином бароном овладел злой дух! Он одержим, и по ночам ходит в город убивать и пожирать невинных людей! Я желаю очистить город от этой скверны!
К ноге прижалось ободряющее тепло.
С башни речь Гастона оценили кратким ругательством.
-А мы, значит, тут добровольно людоеда охраняем? — проворчали нехорошо от ворот. — И за это он, небось, нас не трогает, так хочешь сказать?
Сглотнуть, набрать побольше воздуха. Он уже прыгнул, он летит…
-Любой охотник знает и подтвердит: зверь не охотится вблизи своего логова! Ваш одержимый господин, подобно зверю, не трогает тех, кто бережет его дом! Но настанет время, его голод усилится, и однажды придет и ваш черед!
-Так, шутки кончились, — сказал здоровенный мужичина, выступая из темноты ворот. — Я тебя сейчас за оскорбление господина барона в этот ров по частям отправлю, со зверьем твоим вместе! Был Безземельный — станешь Безголовый…
Где-то внутри замка зазвучали шаги, торопливый топоток. Мужичина на мосту нарочно медленно вытащил здоровущий широкий меч — даже Гастону было известно, что такими уже не пользуются… Зато в самый раз, чтобы его, Гастона, пополам развалить.
«Не обмочиться бы…» — подумал он тоскливо. В ногах была такая слабость — и не убежать теперь.
-Господин барон желает принять вызов! — раздался мальчишеский голос. Паж прибежал, значит. Вовремя.
-И охота господину барону руки марать… — протянул с досадой привратный мужичина.
-А он сказал — желает лично смыть грязное оскорбление кровью обидчика, во! — Мальчишка, переведя дух, оскалился в такой же недоброй улыбке, как старшие охранники. Одной стаи они были, с первого взгляда ясно.
И даже с котом словечком не переброситься…
Их пропустили вдвоем, человека и кота. Мрачные бароновы слуги провели незваных гостей через здоровенную замковую кухню в большой зал на втором этаже. Главное, о чем беспокоился в это время парень — чтобы не зацепиться где своими подгибающимися ногами.
Повинуясь жесту единственного ожидавшего в зале, слуги пропустили гостей и закрыли за ними двери.
Гастону случалось видеть господина барона, проезжавшего дорогами мимо их городка. Он был невелик ростом, но жилист и силен. Сейчас барон был одет в простые кожаные камзол и штаны, такие же, как носили его солдаты.
Сперва было тяжелое молчание, когда хозяин замка переводил взгляд то на кота, то на человека… то снова на кота.
А потом хозяин улыбнулся, показав очень чистые белые зубы с большими клыками. И сказал:
-Доброй ночи, Керри. Рад тебя видеть. Даже в таком неподходящем облике… Или наоборот — подходящем.
Гастон обмер. Покачнулся, оперся о край длинного стола.
-Не могу сказать того же, Бурый — ответствовал кот, чуть прижимая уши. — Ты ведь не оставляешь своих привычек, верно?
-Что тебе здесь до моих привычек? Это всего лишь люди. А я скучаю без подобных себе.
-Я и дома не был тебе подобен.
-Зато здесь мы друг ко другу куда ближе. Почти родня, можно сказать. Я вижу все того же шута под кошачьей шкурой. Мы могли бы объединиться здесь. Ты ведь за этим пришел? Только зачем притащил с собой сопляка? Придется убрать его после этих дурацких выкриков под окнами.
Осознав, что изо всей силы сжимает рукоятку меча, Гастон все-таки вытащил его. Встал в заученную стойку. В этом положении колени меньше тряслись.
-Затем, — сказал кот, — что я привел его за твоей головой.
Господин барон, кем бы он ни был, смеялся долго и с наслаждением.
-Сопляка-недоучку? Да ты в своем уме, Керри?
-Я хорошо знаю, Бурый, что владение оружием — не твоя сильная сторона. Долго ли ты еще сможешь это скрывать от охраны? Ты не сможешь быть настоящим вожаком этой стаи, любой из них одолеет тебя. — Кот многозначительно помолчал и добавил: — В честном бою, я хотел сказать.
Барон усмехнулся. Тоже вытащил меч, взвесил на руке, посмотрел на лезвие.
-Керри, Керри, Керри… Я совершенствуюсь здесь. И я научился прятать следы. А ты в этой шкуре обречен быть игрушкой в человечьих руках. Тебе еще не предлагали выступать перед чернью на ярмарке? Последний раз говорю — будь на моей стороне. Вдвоем мы проведем хоть графа, хоть короля.
Кот подался назад, оставляя Гастона между хозяином замка и собой. Прошипел: «отвлеки его на себя и терпи». Страх подкатил к горлу, он плескался теперь во всем теле Гастона — кроме рук. Руки еще держались и делали все так, как учили.
«А ведь хуже уже не будет…» — решил вдруг парень. Если кот впрямь предал его — Гастон сейчас умрет, и бояться поздно. Если нет — то бояться рано, вот и все… И тут стало немного легче, сердце, стиснутое ледяным, чуть отпустило. Наверное, так бывает, когда самое страшное сбывается…
-Я иду сам по себе, — сказал кот за спиной. — И я хочу твою голову.
И тогда барон бросился на Гастона, подняв меч.
Удар. Другой. Третий. Почти как на учебе, только теперь удары были злее, и Гастон едва удерживал в руках оружие. Не было тут никаких хитрых приемов, на которые был горазд старый наемник — нет, Бурый барон ломил грубой силой. Гастон отступал вокруг огромного стола, барон надвигался, пытаясь проломить оборону. Руки… руки быстро уставали. А барон явно все больше злился — сопляк смел ему противостоять, и даже делал это успешно!