— Должно же быть что-то, что вам пригодится, — настаивает Амон.
Моя рука находит его руку, и я показываю ему своим прикосновением, что я рядом с ним.
— Пожалуйста, просто скажите нам, чего бы вы хотели. У нас много богатств, или артефактов, или всего, что вы пожелаете. Я могу это устроить.
Конечно, моему Амону никогда не понравится быть кому-то обязанным.
— Артефакты? — При этом упоминании глаза Амброзия вдруг заблестели от жадности.
— Мы долго жили, поэтому собрали неплохую коллекцию. Я знаю, что Церковь ценит христианские артефакты, и у меня есть несколько, которые могут вас заинтересовать, — пояснил Амон.
— А вы можете рассказать подробнее? — спрашивает Амброзий, суетливо сложив руки на коленях.
Этот жест как-то не вяжется с тем, что мы знаем о нем — спокойный и ученый литератор, посвятивший всю свою жизнь Церкви.
— Не заинтересует ли Вас крест, принадлежавший Петросу, первому епископу Антиохии. Насколько я понимаю, он является почитаемой фигурой в вашей вере?
В прошлом бывали случаи, когда те или иные события так задевали наши сердца, что мы не могли удержаться от участия в них. Обычно это происходило, когда мы становились свидетелями вопиющей несправедливости или бесстыдных гонений, подобных тем, которым христиане подвергались несколько сотен лет назад.
Каждый раз, когда мы протягивали руку помощи, мы получали что-то взамен. Чаще всего это было нечто, не имеющее материальной ценности, но слишком дорогое для человека.
Именно так было получено большинство артефактов, в том числе и крест Петроса.
Амброзий потрясенно моргает.
— Вы имеете в виду святого Петра?
— Того самого. Мы встречались с ним однажды в Малой Азии. Он был очень добрым человеком.
— Если это не слишком большая просьба… — заикается он, хотя глаза его блестят от желания.
— Дело ваше, — улыбается Амон. — То, что вы готовы сделать для нас, бесценно, Амброзий. Если я смогу помочь вам еще чем-нибудь, пожалуйста, дайте мне знать.
— Это очень заботливо с вашей стороны, — склонил голову Амброзий.
— Нет, наоборот. Вы хороший друг, раз пытаетесь помочь нам с продвинутым заклинанием.
— Да, большое спасибо, Амброзий.
— А что это за книга заклинаний, если можно поинтересоваться?
— Это одна из сокровищниц Святого Престола, в ней собраны самые сильные заклинания, — рассказывает Амброзий. — Доступ к ней имеют только высокопоставленные лица.
— И вы уверены, что сможете его добыть?
— Да, — подтверждает он.
Мы назначаем дату проведения ритуала на следующее полнолуние, которое приходится на конец месяца. Амброзий говорит нам, чтобы мы вернулись к нему домой для этого.
— О, Амон. Наконец-то это случилось, — шепчу я, когда мы наконец возвращаемся в наш дом.
— Да, — кивает он, хотя и не выглядит убежденным.
— В чем дело, любимый? Ты хмуришься.
— Я не смог прочитать его мысли. Совсем.
— Ну, с этими людьми это должно случиться. Они всю жизнь тренируются, — отвечаю я.
— Я не знаю. Все кажется... слишком легким, — вздыхает он, садясь в кресло. — Прости, я не хочу разрушать твое счастье, просто я в этом не уверен.
— Почему?
Я сажусь напротив него, изучая его черты.
— Сколько таких людей мы уже встречали, Села? И они никогда ничего не могли нам дать. Все, кто осматривал тебя, говорили, что это не в их силах. Они даже не смогли распознать тип заклинания.
— Да, но, возможно, Амброзиус намного сильнее.
— Он использует заклинание из той самой книги, которая уже сотни лет пылится в Ватиканской библиотеке. Ты прекрасно знаешь, о каком заклинании я говорю. Мы читали ее раньше, вместе, и не нашли ничего, что могло бы нам помочь.
— Я думаю, что нам следует довериться Амброзию, Амон. Он, похоже, точно знает, что со мной не так. А сколько других говорили нам, что дело в моих энергетических точках? Что их нужно разблокировать.
— Никто, — ворчит он.
— Вот видишь. Я уверена, что он знает, что к чему. Если это не сработает, то в будущем мы попробуем что-нибудь другое. Но если получится... Если получится, — я облизываю губы, глядя на него, в уголках моих глаз скапливаются слезы. — У нас будет ребенок, Амон. Наш ребенок, — шепчу я.
— Села, — вырывается у него болезненный стон.
— Моя дорогая Села, — прошептал он, заключая меня в объятия. — Ты права. Я не должен был задавать слишком много вопросов. Я прошу прощения. Просто я уже привык сомневаться во всем.
— Я знаю. Но Амброзий был к нам очень добр.
— Да, был, — соглашается он. — Ты знаешь, я не могу не сомневаться в каждом, кого не могу прочитать. Но это моя вина, и я ее принимаю. Я постараюсь, чтобы мои переживания не мешали осуществлению этого плана.
— Спасибо. У меня очень хорошее предчувствие. Вот, — говорю я, поднося его руку к своему сердцу. — Что-то подсказывает мне, что на этот раз у нас все получится, Амон.
— Если ты так чувствуешь, значит, так и должно быть. Я доверяю твоему мнению, Села.
Весь оставшийся месяц мы стараемся как можно лучше занять свое время, стараясь не слишком надеяться на успех. Но это трудно сделать, когда интуиция подсказывает, что вот оно.
Амброзий собирается осуществить мою самую большую мечту.
Хотя Амон продолжает относиться к Амброзию несколько скептически, он всячески старается меня поддержать. А за несколько дней до начала ритуала он сообщает мне, что у него есть для меня сюрприз.
— Что это? — спрашиваю я, и губы мои дрожат от желания улыбнуться, когда он завязывает мне глаза и ведет в одну из наших кладовых.
— Ты увидишь. Я хотел извиниться за свою паранойю и показать тебе, что я рядом с тобой, на каждом шагу.
— Ты держишь меня в напряжении, Амон. В чем дело?
— Пойдем, — усмехается он, закрывая за нами дверь.
Медленно снимая повязку с глаз, он позволяет ей упасть на пол, пока я рассматриваю лежащий передо мной предмет.
— Ты… — мой голос срывается, когда эмоции берут верх. — Ты сделал это?
Он кивает, внимательно наблюдая за моей реакцией.
— О, Амон. Мне нравится, — шепчу я.
Он сделал детскую кроватку с нуля, а по краям вырезал традиционные виссирийские фигурки.
— Это потрясающе.
— Если ты веришь, что все получится, то и я верю, — уверяет он меня.
— Ты самый лучший, — шепчу я, поворачиваясь к нему, обнимая его лицо ладонями и приподнимаясь на кончиках пальцев, чтобы прильнуть к его губам. — Столько лет, Амон, а я люблю тебя все больше и больше с каждым днем. Ты ведь знаешь это, не так ли?
Он кивает мне.
— Даже если у нас будет ребенок, моя любовь к тебе никогда не станет меньше.
— Села… Как ты можешь так говорить? Я бы никогда не стал ревновать тебя к собственному ребенку.
— Хорошо, — усмехаюсь я. — Но я все равно хочу, чтобы ты знал: никто не сможет заменить тебя в моем сердце. В нем есть часть, которая предназначена только для тебя, любовь моя.
За день до ритуала мое ожидание перерастает в беспокойство, и Амон берет меня с собой на рынок, чтобы купить новое платье, в котором я могла бы пойти на церемонию.
Мы провели замечательный день вместе, изучая внутренний город, обедая в таверне и осматривая некоторые достопримечательности Равенны.
И вот, не успела я оглянуться, как наступил день полнолуния.
— Я так взволнована, — шепчу я Амону, пока мы идем к дому Амброзия.
— Я знаю, что ты взволнована, милая, — усмехается он. — Это будет один из самых запоминающихся моментов в нашей жизни.
— Так и будет, — соглашаюсь я.
Покалывание охватывает все мое существо, когда я думаю о будущем, новый оптимизм наполняет меня, когда я вижу себя, Амона и нашего ребенка вместе. Я не хочу забегать вперед, но, возможно... возможно, у нас будет не один ребенок.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, — приглашает нас Амброзий в свою гостиную.
— Я все подготовил к сегодняшнему вечеру и не сомневаюсь, что он пройдет успешно, — уверяет он — именно то, что мне нужно было услышать, чтобы взорваться от счастья.
— Что включает в себя это заклинание? — спрашивает Амон, и я отвожу взгляд в сторону.
Амброзий должен знать, что делает. Мы не должны задавать ему лишних вопросов.
Но он, похоже, не возражает, приглашая нас взглянуть на льняную бумагу.
— Вот это и есть ритуал, — указывает он на отрывок, который мне кажется тарабарщиной. — Святой Престол не разрешил мне взять книгу из Ватиканской библиотеки, но я смог скопировать ритуал на этот лист, — объясняет он.
— Сначала я собираюсь подключиться ко всем ее энергетическим точкам и активизировать их в полной мере, а затем попытаться пробудить и закрытые. По сути, я очищаю и перезапускаю ваши энергетические меридианы, извлекая из них плохую энергию, которую ваша мать влила в них своим заклинанием.