Я не просто так стала его домом — так же, как и он стал моим. Потому что со мной он может быть самим собой и знать, что его не осудят, не упрекнут и не испугают.
— Ты знаешь, о чем просишь меня, Села? — прохрипел он, его голос был низким и мучительным.
Я киваю.
— Я должна была спросить тебя давным-давно, Амон. В каком-то смысле я думала, что в конце концов ты мне покажешь. Но…
— Я так и не показал, — завершает он мою фразу.
— Почему?
— Ты знаешь, почему, — опускает он плечи. — Но это неважно. Я такой, какой я есть, и таким я был всегда.
— Ты ошибаешься. Это не только то, кто ты есть. Ты гораздо больше, Амон. Так много, что даже ты не видишь.
Он открывает рот, чтобы ответить, но закрывает его, и кажется, что он потерял дар речи.
— Достаточно того, что ты знаешь о существовании этой стороны меня и принимаешь ее.
— Нет, — качаю я головой. — Этого недостаточно. Знаешь, раньше я никогда не понимала, что означает твое отсутствие трансформации. Только когда я снова пережила прошлое. Ты сам говорил мне, что, как только ты полностью превратишься, импульс сделать это снова будет становиться все более и более выраженным. Но за два тысячелетия я ни разу не видела, чтобы ты снова так превращался. Почему?
Он застывает, на его лице появляется вспышка стыда.
— Ты превращался тайно, не так ли?
— Да, — отвечает он.
Я облегченно вздыхаю. По крайней мере, он не подавлял себя все это время.
— Больше в последнее столетие, когда меня никто не видел, — шутит он, лениво пожимая плечами.
— Почему ты никогда не делал этого при мне? — спрашиваю я, но в то же время спрашиваю себя.
Почему я раньше не видела в этом проблемы? Неужели я была настолько эгоцентрична, что не понимала, что находится прямо передо мной? Тихая борьба, которую он переживал?
Это само по себе заставляет меня чувствовать себя самой плохой женой.
Я настолько погрузилась в свое горе из-за бесплодия, что потеряла представление о том, что было самым важным в моей жизни.
Он.
Мой Амон.
Самый важный человек в моей жизни.
— Я чудовище, Села. Я не могу даже смотреть на себя в зеркало. Я бы никогда не смог увидеть такую же реакцию в твоих глазах.
— Неужели ты так мало думаешь обо мне? — прошептала я, и его слова ударили меня в грудь.
— Нет, нет, — категорически отрицает он. — Это то, как я себя вижу, — тихо признается он. — Проблема во мне. Не в тебе.
— Покажи мне, — снова требую я.
Если он не доверяет себе, то я доверюсь ему ради нас обоих.
Он закрывает глаза, выдыхая в знак поражения.
— Как пожелаешь, — склоняет он голову.
Я тяжело сглатываю, наблюдая за его медленным превращением.
Когда он открывает глаза, они полностью черные, а радужная оболочка — мутная смесь белого и красного. Чернота перетекает в кожу, ее цвет меняется по мере увеличения размеров тела.
Если раньше его рост был близок к семи футам, то теперь он значительно превышает этот показатель. Увеличивается и масса его тела, расширяется грудная клетка, мышцы пульсируют с новой силой. Рубашка, в которую он был одет, рвется, материал падает на землю. То же самое происходит и с брюками: швы лопаются, поскольку мышцы продолжают расти.
Все в нем стало больше, включая его член. Полуэрегированный, болтающийся между ног, он уже почти вдвое больше прежнего.
Из его пальцев торчат когти, длинные и острые.
И наконец, из его спины вытягивается хвост, который машет в воздухе, а затем обвивается вокруг ноги. Хвост длинный и толстый, плавно переходящий в более широкий ребристый конец.
Облизывая губы, я смотрю на него с благоговением.
Когда я видела его раньше, то только издалека. Я видела его черты, но не могла правильно оценить его размеры.
Он... просто великолепен.
Сделав неуверенный шаг вперед, я положила ладонь ему на грудь, и в момент соприкосновения между нами проскочила искра электричества.
Мои глаза расширяются от удивления.
Он тоже это чувствует, потому что его брови поднимаются вверх, и он с любопытством смотрит на меня.
— Прочти мои мысли, — говорю я ему, предоставляя полный доступ к своим мыслям, чтобы он мог узнать, что я действительно думаю о нем.
— Ты уверена?
Я киваю.
— Я хочу, чтобы ты увидел все, Амон. Все, что я чувствую к тебе, и то, что твоя форма не пугает меня, не вызывает отвращения. Ничего подобного. Напротив, — я сделала паузу, чувствуя, как краснею. — Она доставляет мне огромное удовольствие.
Может быть, это побочный эффект того, что мы стали парой, а может быть, это просто он и его воздействие на мои чувства, но, боги, он просто завораживает.
Мое тело мгновенно реагирует на его прикосновения, желание нарастает внутри меня, а из моей киски вытекает влага. Мои соски затвердели при мысли о том, что эти острые когти будут касаться меня, царапать и тянуть. Странно, но я ни на йоту не боюсь, что он может причинить мне боль. Более того, я бы обрадовалась, если бы он это сделал.
— Села, — рычит он, его голос глубокий и томный — насыщенный бас, пронизывающий все мое существо.
Я открываю свой разум и передаю ему все свои мысли. Я покажу ему, что он заставляет меня чувствовать независимо от его формы — что он заставляет меня возбуждаться и волноваться таким уникальным образом, как будто я умру, если он не возьмет меня прямо здесь и сейчас. Но я также показываю ему и другой аспект моего желания — то, что я хочу, чтобы он взял меня сильно и быстро, невзирая на последствия. Я хочу получить удовольствие, боль и все, что он может мне дать, потому что даже если он причинит мне боль, я всегда смогу исцелиться.
Сейчас, как никогда раньше, мы действительно равны, как и дополняем друг друга.
Он — разрушение, а я — спасение. Он разрушен, а я та кто исцелю его.
— Видишь ты, Амон? Видишь ты, что я думаю о тебе?
Его ноздри раздуваются, так как он, несомненно, чувствует запах моего возбуждения, его рот складывается в твердую линию, когда он смотрит на меня с пугающей интенсивностью.
— Села, ты… Ты хочешь меня, — с недоверием произносит он. — Ты не считаешь меня…отвратительным?
Мои брови нахмурились.
— Отвратительным? Я никогда не считала бы тебя отвратительным ни в какой форме.
— Но я же чудовище, — шепчет он обиженным тоном.
Я покачала головой, положив вторую ладонь ему на грудь, нежно прикасаясь к нему.
— Ты не такой. Для меня ты — мой Амон. Мой муж. Моя пара. Мое все.
Чтобы еще раз показать ему, что я имею в виду все, я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его коже. Его запах — темный и манящий, но такой родной, что я узнаю его где угодно.
Это знакомо, и это дом.
Просто… дом.
Перемещаясь губами по его груди, я осыпаю поцелуями все вокруг, не оставляя ни одного сантиметра кожи незамеченным.
— Села, — его голос журчит от удовольствия, когда я прикасаюсь к нему, из его груди вырывается звук, похожий на мурлыканье, и вибрация распространяется по всему моему телу, когда я прижимаюсь к нему.
— Ты такой красивый, — шепчу я. — Так красив, что иногда на тебя больно смотреть. Но вот так… В таком виде ты просто сногсшибателен, Амон.
Его мышцы напрягаются под моими кончиками пальцев, дыхание учащается.
Он еще не прикоснулся ко мне, держа руки неподвижно по боком. Я запоздало понимаю, что он, возможно, боится поранить меня своими когтями.
Взяв его руки, я подношу их к своему телу, обхватываю и призываю его прикоснуться ко мне.
— Почувствуй, как я горя для тебя, любимый. Как сильно я хочу тебя, — бормочу я.
— Я не хочу причинять тебе боль, — наконец произносит он придушенным тоном.
Когда наши тела так близки, я чувствую, как его член между нами оживает и становится больше, чем когда-либо прежде. Так сильно, что по спине пробегает дрожь предвкушения.
— Я снова стала прежней, здоровяк, — сообщила ему я. — Теперь ничто не может причинить мне боль. А ты, наверное, помнишь, что я люблю немного боли, — признаюсь я, и румянец заливает мои щеки.
Его дыхание сбивается в тот момент, когда его когти легонько проводят по моей спине, эффект мгновенный: я громко стону и выгибаюсь в его руках. Медленно он добирается до моей попки, и на мгновение мне кажется, что он собирается остановиться. Но он не останавливается. Вместо этого он удивляет меня, обхватывая мою попку и приподнимая меня над собой.
Мои ноги естественно обвиваются вокруг него, и я обхватываю его шею руками.
— Я не могу в это поверить, — грубо произносит он. — Ты не... испугалась.
— А ты выглядишь очень страшным, — игриво добавляю я. — И смертельно опасно. А если бы у тебя были рога, я не сомневаюсь, что все бы поверили, что ты демон. Но ты еще и чертовски сексуальна. Будь я монахиней, я бы все равно захотела тебя трахнуть, даже если бы считал тебя самим Сатаной.