Где-то в мире есть некое счастье, которое зовет меня, что-то неописуемое, что говорит с моей душой, а не с разумом. Возможно, сейчас я не знаю, что это такое, но что-то внутри меня говорит мне, что я узнаю, когда буду готова, я узнаю.
— Надеюсь, ты не забудешь обо мне, если вдруг станешь миллионершей, — шутит Эллисон, и я забавно качаю головой.
— Его семья живет в городе под названием Фэйридейл. Сомневаюсь, что это популярное место для миллионеров, — говорю я, складывая пару чистых рубашек.
По наитию мы расстелили карту и попытались определить местонахождение Фэйридейла. Это исторический городок на северо-востоке Массачусетс, примерно в часе езды к востоку от Ипсвича, но мы не смогли найти о нем много информации.
— Помимо этого, мне придется делить деньги с другими его детьми, которые, вероятно, более достойны, чем я, исходя из того, что они законные и...
— Остановись, — Эллисон внезапно встает, а затем снова садится, когда на нее накатывает волна головокружения.
Я делаю шаг в ее сторону, но она поднимает руку, останавливая меня.
— Почему ты должна быть менее достойна? Если уж на то пошло, он должен дать тебе больше, потому что он никогда не был рядом с тобой. По крайней мере, другие его дети проводили с ним время. А что получила ты?
Я поджала губы.
В ее словах есть смысл. Но каждый раз, когда я думаю о деньгах, внутри меня возникает дискомфорт, как будто я не могу их взять, независимо от того, были ли они подарены мне. Такой же дискомфорт я испытываю каждый раз, когда думаю о тысяче долларов, которую я положила на дно чемодана.
— Как ты думаешь, они меня ненавидят? — спрашиваю я шепотом.
Хотя как они могут не возненавидеть? Я была плодом интрижки, и я приеду в их дом, чтобы забрать часть их денег. Несмотря на то, что мистер Воган заверил меня, что семья знает о моем существовании и хочет познакомиться со мной поближе, я все равно немного насторожена.
— Кто знает, — пожимает плечами Эллисон. — Может ненавидят , а может, и нет. Ты едешь туда, чтобы узнать.
Я нервно хихикаю. Иногда ее честность ранит. Я и так рискую всем, отправляясь в незнакомое место. Я не хочу думать, что могу оказаться самым ненавистным человеком в этом городе.
— Все готово, — глубоко вздыхаю я, когда мой чемодан закрывается.
У меня не так много вещей, но поскольку я впервые встречаюсь с этими людьми, я хочу произвести хорошее впечатление. Поэтому я упаковала только самые качественные вещи: несколько рубашек и пару брюк, юбку, два платья, ночную сорочку и нижнее белье.
На следующий день я нарушаю покой с Эллисон, прежде чем отправиться на вокзал.
— Будь осторожна. Позвони мне, если сможешь, — говорит она, тепло обнимая меня.
— Конечно. Кому еще я могу что-то рассказать, если не тебе?
Я улыбаюсь, целуя ее в щеку.
— Счастливого пути, Дарси. Я знаю, ты найдешь то, что ищешь
Помахав на прощание рукой, я сажусь в поезд. Дорога до Вустера занимает почти два часа. Я уже позвонила сестре Мэри и сестре Энн, чтобы сообщить им о своем приезде, и они обещали, что будут ждать меня на вокзале.
Конечно, как только я выхожу из поезда, они уже там, выглядят как всегда привлекательными и светящимися.
— Моя дорогая Дарси, — восклицает сестра Энн, заключая меня в крепкие объятия.
— Я не думала, что мы увидим тебя так скоро.
— Большое спасибо, что дождались меня.
— Ерунда. Мы теперь так редко видимся, конечно, мы бы пришли за нашей любимой девочкой, — говорит сестра Мэри.
Одарив их милой улыбкой, мы начинаем болтать, пока добираемся до главной улицы, чтобы поймать такси, за которое я настояв заплатила. Они немного сердятся на меня, но вскоре наше общение возвращается в нормальное русло, когда рассказывают мне о своих новичках и о том, что они использовали некоторые пожертвования для строительства еще одного крыла в общежитии, которое предлагают показать мне, как только мы приедем в приют.
Только через несколько часов мы закрываемся в их кабинете, чтобы провести серьезный разговор, о котором я попросила. И когда мы занимаем свои места за небольшим столом, с запозданием понимаю, что на их лицах написано беспокойство, и что вся эта пустая болтовня была лишь оттягиванием времени.
— Мы знаем, почему ты здесь, — говорит сестра Энн без предисловий.
Мои глаза расширяются, когда я перевожу взгляд с одной женщины на другую.
Их губы поджаты, черты лица суровы, они выглядят виноватыми.
— Как… — шепчу я.
Сестра Мэри поднимается со стула, подходит к одному из шкафов и достает из потайного отделения небольшую коробку.
Поставив передо мной коробку, она открывает ее и показывает мне содержимое.
Я замираю, увидев точную копию броши с лебедем, которую я получила по почте от мистера Вогана.
Но больше всего я чувствую, как застываю, когда все части становятся на свои места, и это украшение становится подтверждением того, что мне было нужно.
— Вы знали, кто мой отец, — шепчу я, медленно поднимая глаза.
Сестра Мэри поджимает губы, но в конце концов слегка кивает.
— Твоя мать знала, что умирает, когда попросила нас позаботиться о тебе, — начинает она, снова занимая место напротив меня.
— Она была больна и без гроша в кармане, и она не знала, что еще делать. У нее осталась только эта брошь, часть идентичного набора, как я потом узнала. В то время она ничего не говорила о твоем отце. Она даже не упомянула, что он может быть кандидатом на твою опеку, поэтому мы не стали допытываться.
— После ее смерти мы должны были продать брошь и использовать вырученные средства для твоего образования, — продолжала сестра Энн.
— Зная, что за нее можно выручить неплохие деньги, я обратилась к специалисту, чтобы он оценил брошь, и пока мы ждали ответа от ювелира, мы получили анонимное сообщение с вопросом, откуда у нас брошь. Мы некоторое время переписывались, пока не появился адвокат, мистер Воган, чтобы лично осмотреть брошь. Тогда он показал нам брошь-близнец и рассказал, что они были сделаны на заказ, а вторая брошь могла быть только у твоей матери. Когда мы рассказали ему о Лизетт и тебе, он был потрясен.
— Насколько мы поняли, твоя мать ушла от отца, когда была еще беременна, и он не смог ее найти, — добавляет сестра Мэри.
Я моргаю, медленно впитывая информацию. Моя мать сбежала от моего отца?
Есть смутные воспоминания, в которых она говорила мне, что мой отец был плохим человеком, но она никогда не говорила мне, почему. И я никогда не спрашивала об этом. Чувствуя неловкость, я просто вела себя так, будто у меня не было отца, да и не хотела его иметь.
Может ли быть так, что она не знала, что он женат? Что она узнала об этом после того, как интрижка уже была заключена? Тогда понятно, почему она клеймит его как плохого человека за то, что он нарушил свои обеты и, возможно, обманул ее в процессе.
Как только эта мысль промелькнула в голове, на меня снизошло спокойствие.
Возможно, у меня не слишком много воспоминаний о моей матери, но она была прекрасной женщиной, которая сделала все возможное, чтобы вырастить меня, несмотря на обстоятельства. Она была незамужней и находилась на грани нищеты, и все же ей удалось дать мне любовь и безопасную среду, в которой я росла. Я рада, что есть большая вероятность того, что она не участвовала в измене добровольно, или по крайней мере, не знала, что это была измена.
— Это не объясняет, почему он никогда не приходил за мной, — говорю я медленно, изо всех сил стараясь оставаться рациональной, несмотря на бушующие эмоции.
Сказать, что последние несколько дней были водоворотом эмоций, было бы преуменьшением.
Сестра Мэри и сестра Энн обмениваются знающим взглядом, прежде чем сестра Энн заговорит.
— Он был женат и уже имел семью. Он подумал, что тебе будет лучше с нами, — объясняет она, хотя я не вижу в этом логики.
Кому может быть лучше в детском доме, чем в семье? Несмотря на то, что мне повезло найти этих двух сестер, я знаю, что мне повезло. Большинство детских домов лишены любви и тепла или любого подобия семейных чувств.
— Он действительно обещал обеспечить тебя, и он сделал несколько пожертвований детскому дому, а также постоянно платил за твои личные нужды и образование, — подтверждает сестра Мэри то, что я подозревала все это время, что ничего не было заработано.
— Все? — спрашиваю я мягким голосом.
Они кивают.
— Он хотел, чтобы у тебя было все самое лучшее, несмотря на то, что не мог быть рядом с тобой, — она грустно улыбается мне.
— И он надеялся, что вы сможете встретиться когда-нибудь, когда вырастишь.
— Уже нет, — добавляю я, и выражения их лиц не меняются.
Они знают.
— Мы получили письмо от его адвоката, что он умер, и что ты была включена в его завещание. Мистер Воган знал, что это может стать для тебя шоком, поэтому он послал тебе брошь в качестве доказательства.