Никто. Все и никто. #MeToo . Я тоже. Все и никто поломали карьеру Кевина Спейси, все и никто принесут теперь ему извинения.
Все и никто решили, что можно без презумпции невиновности, без следствия, без суда, без прений сторон, вынести обвинение и прокричать "ату его!" И прокричали. Очень успешно.
У меня по этому поводу, друзья, есть только одно соображение. Право сказать, крикнуть, даже возопить - священное великое право. Но обязанность подумать и промолчать - никак не менее великая.
Мы с Татьяной Толстой 30 лет дружим, вот стали кумом и кумой. Крестили сегодня младенца, сына друзей. Прекрасный обряд, великое таинство, чистое счастье. Под конец священник напомнил, что мы должны духовно наставлять крестника. Какое там! Вглядитесь в его лицо, это он будет наставлять нас - ко всеобщей радости.
Пять лет, как умерла Новодворская, и лента полна этим. И тексты сегодня сплошь пафосные, без тех шуток юмора, которые неизменно сопровождали Валерию Ильиничну и при жизни, и в момент смерти. Без извиняющегося тона не обходились даже самые сердечные доброжелатели: нет, хорошая была женщина, честная, признаем, бескорыстная и писала блестяще, но ведь совсем безумица, со справкой, ни с чем и ни с кем не считалась, ни с людьми, ни с обстоятельствами, и только все портила. Разве так можно? Юродивая, конечно, и в этом много чистоты и вообще высокого, никто не спорит - продолжали вдумчивые - но очевиден же политический вред: такие, как она, скомпрометировали либеральную идею, и вообще само слово «демшиза» возникло благодаря ей; это она демшиза, она, Новодворская, ну ещё есть несколько городских сумасшедших, но она первая на подиуме. Словом, идеалы и принципы это прекрасно, да-да, прекрасно, мы не циники, но политика состоит не из них, а из расчетов и раскладов, из профитов, пусть самых мелких - именно из них вырастают огромные дела.
Тридцать лет постсоветской политике, пять лет прошло со смерти Новодворской. И где выросли огромные дела? Ну, не сложилось с ними, не будем строги. Но ведь были расчёты, профиты, ведь были, были. Какие, точно никто не скажет, уже не вспомнит. Да и были ли они, право слово?
Зато Новодворская - одно из самых ярких имён русской истории конца ХХ - начала ХХI века.
Это был текстик о судьбе важнейших политических раскладов, если кто не понял.
Тут портал «Православие и мир», хлопнув дверью, покинул протоиерей Александр Ильяшенко, его выбор, он имеет на него право. А мой выбор - читать этот портал и быть ему благодарным. В православном мире сегодня не все, наверное, прекрасно, но этот портал - один из лучших его образов и примиряет с остальными, в том числе, и с образом протоиерея Александра Ильяшенко. Всех празднующих - с Петром и Павлом!
«Бог реки» Аннибале Карраччи из неаполитанского Каподимонте. Вспомнил сегодня, читая одно стихотворение. Очень люблю я эту картину, она про воду, но не только, про текучесть всего вообще: мышц, членов, воли. Про обратимость силы, про быстротечность жизни, про ее, прости господи, ликвидность: была и сплыла. Но была, ведь была несомненно.
Слушайте, это же обычная двухходовка. Было, скорее всего, так. Из Апешечки позвонили в Думу, напомнили, что нынче эпоха санкций, может, добавили с грустинкой: время такое поганое. В Думе намек поняли, не дураки же там сидят, и предложили санкции, самые лучшие, какие у них есть, им для хороших людей ничего не жалко. Единогласно проголосовали, а как иначе? Все, дело сделано. Теперь царь может из злого хора бояр элегантно выпасть, явить миру свой милосердный лик. Что и произошло.
Это называется работа Администрации. А вы думали, она умеет только наложить кучу говна? Нет, кидаться розами тоже ее тяжкий труд. Это была редкая драгоценная охапка, и мы, друзья мои, ее с благодарностью поймали.
Непонятно, зачем ругаться на языке, которым не сильно владеешь. Великий русский мат, нынче запрещённый безухими ханжами, вообще-то золотой запас, алмазный фонд, тончайшее кружево. Не умеешь его плести, не берись за это, а то все порвёшь и сам запутаешься, в дураках будешь. Вот грузинский телеведущий хотел побольнее обидеть ненавистного Путина и назвал его п.здой моржовой, но ведь нет такой, не говорят так по-русски, и она боком вышла, печально ретировалась, заодно напомнив: есть хер моржовый, и это, конечно, ругательство, но не без комплимента, не без признания очевидных заслуг. Он ведь костяной, несгибаемый, всегда крепкий, этот хер. И торчит, неназванный, у телеведущего в тексте.