— Это что? — спросил Шереметев.
— Табакерка, Борис Петрович.
— На что она мне? Я ж не курю.
— А я в нее нюхательного купил. Вот.
— Дурак. Я не нюхаю эту гадость.
— Борис Петрович, здесь каждый порядочный боярин, граф ли имеет табакерку. И все нюхают. Не будете сами, угостите собеседника. Здесь так принято, что поделаешь.
— Это ты точно узнал?
— Точно. Продавец так и сказал: без табакерки ваш пан и не пан вовсе.
Пришлось Борису Петровичу сунуть эту господскую принадлежность в карман нового камзола. Авось пригодится.
Расположились в предместье Вены, и уже на следующий день Курбатов сообщил боярину:
— Борис Петрович, к вам какой-то Воробьев просится.
— Какой еще Воробьев?
— Вроде наш, русский.
— Ладно. Впусти.
И Алешка привел господина, одетого по последней здешней моде, выбритого до синевы, лишь с небольшими усиками. Вошедший поклонился, поздоровался. И все. Умолк.
— Ну!.. — спросил его Шереметев, хмурясь. — С чем пожаловали?
— Я бы хотел с глазу на глаз, ваше превосходительство, — сказал посетитель.
— Алешка, — кивнул Шереметев, — выдь.
Курбатов, недовольно поморщившись, вышел.
— Борис Петрович, — заговорил гость, — я не имею права вам называться. Я тайно послан сюда от Посольского приказа самим Львом Кирилловичем для наблюдения за Венским двором.
— Шпион, стало быть?
— Да, ваше превосходительство, если хотите, шпион. Но благодаря моим глазам и ушам государь знает все о здешних интригах.
— Ну, что, например?
— Ныне я отправил донесение самому государю в Амстердам о здешних замыслах и слухах.
— И каковы же они?
— Ничего хорошего для нашей стороны, Борис Петрович. Султан ищет мира с Австрией. К этому его толкнуло поражение его войск при Зенте. Там только что Евгений Савойский наголову разгромил турок {34}.
— Но это же прекрасно! — воскликнул Шереметев, как человек военный, вполне оценив успех австрийского коллеги. — Что ж тут плохого?
— А то, что если Австрия заключит мир с Портой {35}, она этим самым нарушит январский союзный договор с Россией {36}. Она выйдет из войны с султаном. А ведь по договору она обязана воевать с Портой не менее трех лет, помогая тем самым России.
— Да, тут, пожалуй, вы правы, — согласился Шереметев. — Но неужто император пойдет на разрыв с нами?
— И не задумается. Ему во что бы то ни стало надо замириться с султаном, чтобы быть готовым к войне с Францией. И как только он воротит себе Трансильванию {37} и часть Венгрии, ранее отобранные у Австрии турками, он замирится с султаном.
— К войне с Францией? Чего ради?
— Видите ли, Борис Петрович, король Франции Людовик XIV женат на сестре испанского короля Карла II Марии-Терезии. Карл бездетен и стар, на ладан дышит, и по его смерти сын Людовика и Марии наследует испанскую корону. Но дело в том, что австрийский император Леопольд I был женат на другой сестре Карла — Маргарите-Терезии {38} и их сын эрцгерцог Карл тоже имеет право претендовать на испанскую корону. Вот поэтому грядет драка между Австрией и Францией.
— А если точно, между родственниками, — заметил Шереметев.
— Выходит, так, Борис Петрович, сцепятся свояки.
— Да… — вздохнул боярин. — Задачка. Еще, глядишь, и не примет меня император-то. А?
— Что вы, Борис Петрович, наоборот, примет как самого дорогого гостя. У них чем подлее удар готовится, тем они ласковее с жертвой. Ведь шашни с султаном они в тайне великой ведут. На словах-то они нам друзья самые лучшие.
— Так как же мне с ними, подлыми, теперь быть? Ничего и не скажи?
— Ни в коем случае, Борис Петрович. Вручите грамоту государя и…
— Откуда тебе известно про грамоту?
— Ну как же! Еще в мае мне пришло сообщение от Льва Кирилловича, что вы будете с грамотой к императору, чтоб я вас ввел в курс местных дел. Если б не приказ Нарышкина, разве б я позволил себе вам объявиться. Я же потаенный агент, а посему прошу вас, ежели меня встретите где в Вене, не вздумайте приветствовать, узнавать меня.
— Так вы, наверно, и не Воробьев?
— Конечно, у меня и имя и фамилия австрийские.
— Какие?
— Борис Петрович!.. — развел руки гость с укоризной.
— Все, все. Я понял, господин Воробьев. Благодарю за сообщение.
— И вашему слуге накажите то ж.
И названный Воробьев, изящно расшаркавшись, вышел.
Сразу же явился Курбатов:
— Что это за тип?
— Забудь о нем, Алексей.