Шереметеву понравился венецианский посланник, столь доброжелательно удовлетворивший его любопытство. Жаль, конечно, что наследники были в масках. Но теперь, если доведется ему быть не в маскараде, а на балу или приеме, он уже узнает их. Тем более Савойского.
Как и обещал канцлер, ровно через неделю император принял Шереметева в галерее дворца «Фаворит». Борис Петрович вручил Леопольду грамоту царя, тот поинтересовался здоровьем Петра, успехами в войне с неверными.
— Наш флот твердой ногой стал на Азовском море, ваше величество, — отвечал Шереметев.
— Прекрасно, прекрасно, — молвил император. — Я рад за царя, в союзе с ним мы заставим султана… э-э… пригнуть колена и уйти с земель, издревле принадлежавших христианам.
— Мы тоже надеемся на это, ваше императорское величество.
— Как вам показалась наша столица?
— Нет слов, ваше величество, она прекрасна.
— Я дал распоряжение взять ваше посольство на наше содержание, пока вы здесь, чтоб вы могли осмотреть музеи, дворцы, госпитали, арсенал.
— Мы благодарим вас, ваше величество, за столь щедрую заботу о нас.
— Ну как же, мой друг, мы союзники, и наша святая обязанность помогать друг другу. Желаю вам успеха, генерал, в вашем путешествии. Вы доставили мне радость письмом моего брата Петра. До свидания.
«Еще не читал, а уж обрадовался», — подумал Шереметев и стал откланиваться.
Щедростью императора, взявшего их на содержание, Борис Петрович воспользовался в полной мере. Он прожил в Вене со всей своей оравой целый месяц. И не только посещал музеи и госпитали, но не пропускал балы и даже научился нюхать табак. Был представлен римскому королю Иосифу I, который заверил боярина в искреннем сочувствии усилиям России пробиться к морю. Познакомился Борис Петрович и с Евгением Савойским, хотя разговор между ними, к удивлению боярина, оказался малосодержательным. Поздоровались. Помолчали. И раскланялись.
На одном из балов Борис Петрович до того осмелел, что вздумал даже принять участие в танцах: «Ничего мудреного, шаг туда, два шага сюда… полупоклон, поворот и опять шаг сюда… Ерунда…» Однако решил эту «ерунду» отложить до другого раза. Но «другого раза» уже не случилось. К нему прямо в гостиницу явился Рудзини и, принеся тысячу извинений, сказал, что через Альпы путь труден и опасен и если «его превосходительство» задержится еще на неделю-другую, то не сможет преодолеть в этом году горы, так как все пути будут забиты снегом.
— Вам лучше всего идти через перевал Бреннер {40}, ваше превосходительство. Это самый низкий и восточный перевал, всего тысяча триста семьдесят метров над уровнем моря.
— А каким путем из Вены следовать к нему?
— Выходите на долину реки Инн, и от Инсбрука до перевала рукой подать.
— Благодарю вас, господин Рудзини.
— Только, пожалуйста, не медлите.
Вздохнув, боярин распорядился собираться. Хороша Вена, но ждет Венеция.
Глава пятая
ВЕНЕЦИЯ
Рудзини оказался прав: снежные завалы, вставшие в Альпах перед русскими, едва не завернули их обратно. Мало того что пришлось шагать пешком, но вынуждены были нанимать местных жителей для расчистки пути и переноса немалого багажа путешественников.
Натерпелись русские и страху, проходя по узким тропам над бездонными пропастями. Страдали не только от холода, но и от недостатка пищи, когда ни за какие деньги в горных Деревушках не могли найти пропитания.
Поэтому когда добрались наконец до Венеции и расположились в гостинице, то, еще не распаковав вещи и даже не умывшись, кинулись в остерию {41} насыщаться, заказывая по два-три блюда на человека. Хозяин остерии вполне снисходительно смотрел на это и даже на то, как некоторые русские рассовывали по карманам куски хлеба в запас.
— Сразу видно — с гор пришли люди, — заметил он повару. — Все съедят.
И повар правильно понял своего хозяина, тихонько скормив проголодавшимся вчерашнюю кашу и позавчерашнее жаркое.
Съели. И благодарили. А глава их, дородный боярин, не чинясь, уплатил за все кругленькую сумму.
Только в номере Борис Петрович сказал своему дворецкому Алешке Курбатову:
— Узнай досконально, во что будет обходиться нам дневной стол на человека. Да скажи дуракам, чтоб хлеб со стола не тянули. Стыд головушке.
— Так тянут-то для чего, Борис Петрович, тут нам лишь обеды и ужины обещают. А завтраки, сказывают, не положены. Вот и запасаются.
— Пусть в лавках покупают, выдай им на это сколько там надо.