— Во, учти, Алешка… — повернулся Шереметев к дворецкому. — От девок не только удовольствие бывает.
— Да, — продолжал Кутини, — вся Европа трепетала перед Аттилой, во всех битвах он был победителем, а тут хрупкая девушка вмиг отправила его на тот свет. И вскоре вся империя его развалилась.
— Но, как у нас говорится, нет худа без добра, — сказал Шереметев. — Не приди в Италию Аттила, может, и Венеции бы не было.
— Возможно, синьор, возможно, — согласился Кутини.
На острове Мурано прямо у стены стеклозавода стояли два корабля, с которых грузчики таскали тяжелые мешки.
— Что они выгружают? — поинтересовался Борис Петрович.
— Корабли доставили из Истрии {52} песок, пригодный для изготовления стекла.
— Это что ж, ходят за море за песком?
— Да. В Истрии очень чистый песок. Раньше брали из реки По, сейчас везут из Истрии. Это наша провинция.
Управляющий завода встретил гостей не очень ласково, и Кутини вступил с ним в какой-то спор, непонятный для русских. Но когда Кутини, указывая на Шереметева, сказал что-то важное, тот, вздохнув, вышел.
— О чем вы спорили? — спросил Шереметев.
— Да ерунда. Я думаю, вам это знать не надо.
— Нет, все же, синьор Кутини, скажите, пожалуйста.
— Дело в том, что четыреста лет назад производство стекла, особенно цветного, считалось государственной тайной и за выдачу секрета грозило суровое наказание. Но, понимаете, наши мастера уезжали в другие страны — во Францию, в Германию, и там, конечно, раскрывали эти секреты. Я ему и сказал, что ваши секреты давно вся Европа знает. А вот этот синьор — я сказал про вас — великий полководец России, нашей союзницы, и что на Днепре он разгромил армию султана, и что дож приказал ничего не таить от него. Этим и убедил. Нужны, сказал, полководцу ваши секреты!
— Ну, султана, допустим, я не громил. Я крепости турецкие брал.
— Ничего, ничего. Для него в Турции главный злодей султан, пусть так думает.
Управляющий вернулся, приведя с собой мастера в коротком темном кафтане и такой же шапочке на голове. Тот провел гостей в заводской музей, где на полках вдоль стен была расставлена продукция стеклозавода: кувшины, бокалы, кубки, графины, чаши, тарелки и какие-то еще предметы непонятного назначения разных цветов и расцветок.
Мастер начал говорить, Кутини переводил:
— Сплавленная масса стекла из засыпаемого материала обычно бесцветна. И если она случается голубоватой или зеленоватой, то это значит, что в шихте были примеси. Об этом догадались наши предки и стали для окраски стекла искусственно вносить их в шихту до или во время плавки. Если добавлять железистые соединения, стекло получится голубовато-зеленое либо красного цвета. Если добавить окиси марганца — получим желтый или коричневый цвет, окись кобальта дает синий, вот как эта ваза. Окись меди — красный. Если надо замутить стекло, как в этой фляжке, сыплем в шихту пережженную кость.
Мастер повел гостей в цех к печам, где стеклодувы, цепляя из печей расплавленное стекло, через длинные трубки выдували из него посуду разных причудливых форм.
Перед самым уходом с завода управляющий, угостив посетителей вином, предложил в подарок «полководцу, разгромившему султана» походную баклагу {53} из стекла молочного цвета.
— А здесь какая примесь? — поинтересовался Борис Петрович.
— Сюда добавляли полевой и плавиковый шпат.
— Все, — молвил Шереметев, — не стану водить полки, буду выделывать венецианское стекло.
Кутини перевел эту фразу управляющему, и они оба рассмеялись, вполне оценив шутку полководца. Управляющий что-то сказал, Кутини отмахнулся и переводить не стал. Но когда сели в гондолу, проговорил:
— Стыдно стало хрычу.
— А что он сказал-то?
— Да сказал, мол, великий полководец, наверно, обиделся, если пошутил так. Пусть думает так.
На следующий день отправились к острову, на котором находился Арсенал, окруженный высокими стенами. При входе в него стояли статуи четырех львов, и Кутини счел необходимым сообщить о них:
— Десять лет назад их привезли из Пирея. Хорошая охрана.
— Правда?
На складах Арсенала оказалось столько оружия — пушек, ружей, кулеврин {54}, пистолетов, сабель и шпаг, что после обхода всего этого Шереметев, как специалист своего дела, заметил: