Царь и господарь переглянулись в некоем удивлении. «Ну вот, а ты говорил», — читалось на лице Петра.
— Проси, — сказал Кантемир гофмейстеру.
Вошел запыленный, потный воин и, поприветствовав присутствующих, громко сказал:
— Его величеству великому государю пакет от моего господина.
Петр взял пакет, подмоченный потом посланца, разорвал его. Прочел с удивлением грамоту и, словно не веря тексту, переспросил:
— У Бранкована что, действительно посланец патриарха?
— Да, ваше величество.
— А почему он не пожаловал сюда?
— Султан определил господаря Бранкована посредником в переговорах.
— Ну что ж, ступай, отдохни. Мы подумаем над ответом.
Валах-посланец вышел. Петр взглянул на Кантемира, на лице которого была тревога. Он, кажется, начинал догадываться, но все еще не верил в догадку.
— Знаешь, что в этом письме? — спросил царь.
— Откуда, — пожал плечами Кантемир.
— Это письмо константинопольского патриарха, он пишет, что султан просил его через Бранкована начать со мной переговоры о мире. Вот сукины дети, я тащил армию через всю державу, прибыл к месту баталии, а они: давай мириться. Ну что скажешь, Дмитрий Константинович?
— Что я скажу, вы же не послушаете меня, ваше величество.
— Отчего? Разумный совет я всегда с удовольствием выслушаю.
— Если вы заключите сейчас мир, ваше величество, вы кинете народы, надеющиеся на вас, в новую кабалу к османам. А меня… меня в руки палача…
— Плохо ж вы меня знаете, сударь, — нахмурился Петр.
— Простите, ваше величество, я не хотел вас обидеть. Но молдаване, валахи, сербы, болгары действительно уповают на вас. Больше не на кого. Вы самый могущественный христианский монарх.
Петр задумался, потом прошел к окну. Стоял спиной к Кантемиру, но чувствовал на затылке взгляд его, пытливый и тревожный. Что делать? Как поступить? Ведь султан предлагает мир. Сам начал, и сам же просит мира. Если сейчас согласиться, где гарантия, что после ухода русских из Молдавии он снова не объявит войну? Порта коварна, бессовестна. А если отказаться? Не уподобится ли он королю Карлусу, столько раз отвергавшему его предложения о мире и в конце концов потерявшему все? Да и что сказать солдатам, с великим трудом дошедшим сюда?
Наконец спросил, не оборачиваясь:
— Сколько у визиря войска?
— По моим сведениям, около пятидесяти тысяч, — ответил Кантемир.
— Так считаешь, мириться нельзя?
— Меч поднят, о каком мире можно говорить. Вас не поймут христиане, ваше величество, угнетаемые Портой.
— Ну что ж, драться так драться. Вы правы, меч поднят, жребий брошен. Пусть позовут посланца.
В русский лагерь на Пруте царь воротился с союзником — господарем Молдавии Дмитрием Кантемиром.
Ныне, 27 июня, исполнялось ровно два года Полтавской виктории. Царь приказал отметить сию славную дату как положено: салютом и доброй выпивкой, тем более что из Ясс было доставлено много бочек вина. Чего-чего, а этого у союзника было в достатке.
Шестьдесят пушек палили в небо, дым стоял над лагерем, кто пел песни, кто вспоминал тот бой — молодым в поученье, себе в похвалу:
— Побили шведа, а уж турка шапками закидаем.
Что и говорить, поднимала дух Полтава, осеняла нынешний день, предрекала грядущую викторию. И никто не сомневался в ней, ни солдат, ни фельдмаршал: «Побьем!»
На следующий день, пока не начало жарить солнце, царь собрал в шатре у Головкина военный совет. О письме патриарха решил не говорить: к чему расхолаживать генералов в канун сражения.
— Ну что ж, господа генералы, не сегодня завтра грядет сражение. Визирь уже явился с пятидесятитысячным войском на Дунае, и встреча с ним не за горами. Но сегодня у нас главная задача — добыча провианта. Если мяса нам пока достаточно, благодаря стараниям нашего союзника господаря Кантемира, то о хлебе остается мечтать. Это мусульманин может жить на одном мясе, у русского солдата сила является от хлеба.
— Надо идти на ту сторону реки, государь, — сказал Шереметев.
— Почему так думаешь?
— Если мы пойдем вниз той стороной, то там от неприятеля нас будут заслонять реки и болота, и мы можем безбоязненно выслать отряд к Серету. За ним, по донесениям шпиков, у турок собрано много съестных припасов. Если наша кавалерия явится туда нежданно, мы можем захватить все их магазины.
— Кого бы вы направили туда?
— Я думаю… — Фельдмаршал, прищурясь, окинул взором своих генералов. — Я думаю направить туда с конницей генерала Ренне и бригадира Чирикова. Они умеют действовать напористо, а главное, самостоятельно.