Когда миновали Мессину и вышли на траверз Сиракуз в Ионическом море {60}, фелюгу Шереметева встретили семь мальтийских галер. Бориса Петровича пригласили подняться на флагман, и капитан-командор приветствовал его:
— Ваше превосходительство, от имени нашего магистра Раймунде де Рокафаула и всего Мальтийского ордена поздравляю вас с прибытием в наши воды.
— Откуда вы узнали, что я иду на Мальту?
— Мы были предупреждены. А когда узнали, что здесь рыскают османы, решили выйти вам навстречу. Для ордена было бы позором, если б нашего гостя пленили османы.
Что и говорить, такая предупредительность ордена понравилась Шереметеву, и он поблагодарил командора.
Когда Сицилия осталась далеко за кормой слева, на зюйд-осте {61} на горизонте появились четыре парусника.
— Те самые, — сказал капитан, — которые напали на купцов.
— Может, стоит теперь нам на них напасть? — спросил Борис Петрович. — У вас пушки заряжены?
— А как же? В любой момент жди нападения. Но сейчас нас больше, вряд ли они примут бой.
— А если попробовать? — загорелся Шереметев от мысли, а вдруг и на море удастся виктория. Наверняка бы это понравилось государю. А похвала царя — лучшая награда для воина.
— Попробуйте, — неожиданно согласился командор.
По галерам было передано, чтобы все исполняли действия флагмана. Флагман по команде русского генерала поставил все паруса, и гребцы налегли на весла.
Однако командор оказался прав. Увидев приближение мальтийской флотилии, османы пустились наутек, поставив все паруса.
— Идут в полный бакштаг {62}, — сказал командор. — Вряд ли до темноты мы их достанем.
— Ну и мы ж в бакштаге, — возразил Шереметев. — Еще ж и весла.
— Упал бы ветер, мы их достали на веслах, а так…
И действительно, скоро начало темнеть и преследование пришлось прекратить. Командор отдал команду гребцам «сушить весла», а кораблям брать курс на Мальту и идти в галфвинд боковой {63}.
Всю ночь шли под парусами и утром завидели Ла-Валлетту — столицу Мальты. С правого борта по команде командора ударили две пушки, выстрелили и с остальных галер. С крепостной стены тоже ответили пушечной пальбой. На пристани толпился народ, свежий бриз пузырил на встречающих плащи, трепал на шляпах белые перья.
Паруса на кораблях убрали, подходили к причалу на веслах, раздавались четкие команды гребцам: «Левая — табань!» {64}, «Правая — загребай!», «Обе — малый!», «Все табаним!», «Суши весла!».
— Сам великий магистр встречает, — сказал командор Шереметеву.
— Это который?
— А тот, что впереди.
Шереметев не спеша спускался по трапу, за ним следом шел Курбатов, едва не наступая ему на пятки.
— Алешка, — негромко сказал боярин, — будь маршалком.
— Слушаюсь, Борис Петрович! — отвечал Курбатов, довольный таким доверием.
И когда они ступили на берег, Курбатов громко и торжественно возгласил:
— Его царского величества посол, первый воевода и граф Борис Петрович Шереметев!
«Сукин сын!» — подумал Шереметев, но виду не подал, даже не взглянул в сторону Алешки, наоборот, улыбнувшись, снял шляпу и сделал полупоклон в сторону великого магистра, шаркнув ногой если и не столь изящно, то вполне удовлетворительно.
Великий магистр Раймунде, еще не старый мужчина, в черном бархатном кафтане и накинутом поверх плаще, с мальтийским восьмиконечным крестом {65} в петлице, так же приветствовал высокого гостя, сняв шляпу и совершив полупоклон:
— Мы счастливы встречать на нашей земле посланца государя великой России, славного воина и победителя османских орд.
После крепких рукопожатий он спросил:
— Как добрались, генерал?
— Спасибо, хорошо, — отвечал Шереметев. — Жаль, не удалось сцепиться с турками.
— Значит, уже видели их?
— Да. Четыре корабля встретили, но они уклонились от боя.
— Это разбойники-каперы {66}, они на купцов охотятся, с военными стараются не связываться.
Магистр представил Шереметеву всех рыцарей, сопровождавших его, а боярин в свою очередь всех своих спутников от секретаря до парикмахера.
Отправив свою свиту устраиваться в гостиницу, Борис Петрович с дворецким, адъютантом и лекарем Шварцем последовали в замок, к торжественному столу, устроенному в его честь. На столе, помимо кувшинов с вином, была щедро навалена на блюдах закуска, состоявшая в основном из фруктов и рыбных блюд.