— Нет, не выкорчевал князь Федор Юрьевич всех этих всходов, — вздыхал ночью Петр, ворочаясь под рядном. — Не выкорчевал.
— Почему так думаешь, мин херц?
— Он же наверняка побоялся Соньку трогать, а все ведь оттуда тянется, от нее, суки.
— Но она же царевна, как ее прищучишь?
— Вот то-то и оно. Прикрывается фамилией, дрянь мордатая. Ну ничего, приеду я и ее поспрошаю как следует. И ей не спущу.
— Значит, домой поедем?
— Спи. Утро вечера мудренее.
Утром, посовещавшись с Лефортом и Головиным, решили все-таки ехать в Россию. Петр был убежден, что все было сделано слишком поспешно, а стало быть, не доведено до конца.
— Ну вот считайте, письмо о бунте пришло шестнадцатого июля. Так? — убеждал он Великих послов. — Мы выехали девятнадцатого, а через два дня явились в Вену гонцы — все, мол, сделано. Нас они догнали двадцать четвертого. Что можно было сделать за сей короткий срок?
— Но ты учти, Петр Алексеевич, первое-то письмо, считай, шло почти месяц.
— Нет, нет, — не соглашался Петр. — Мы вон с Цыклером сколь провозжались, а там их всего пятеро было. Здесь же четыре полка взбунтовались, а они, чик-чик, в неделю управились. Не ожидал этого от Ромодановского.
— Зря ты на князя Федора эдак-то, Петр Алексеевич. Он из-за тебя ж спешил. Чтоб скорей тебя успокоить.
— Возможно, возможно. Приеду — разберусь. Сам разберусь.
Но теперь, по крайней мере, хоть гнать не стали. Ехали не спеша, останавливались на ночевки на постоялых дворах, в гостиницах. Ели по-людски с тарелок, горячее. Петр опять стал любопытен, в Величках задержался, чтоб осмотреть соляные копи. Вблизи города Бохни осмотрел лагерь польской армии. И наконец, в Раве Русской встретился с Августом, королем собственного производства.
И хотя встретились они впервые, оба были безмерно рады встрече и знакомству и с первого взгляда понравились друг другу, отчасти оттого, что оба действительно оказались одного роста и сильными. Август, как щепки, гнул и ломал подковы и, видя, что это нравится Петру, хвастался:
— Был в Испании, смотрел бой быков. Ну что это? Ширкает, ширкает его шпагами. Пока убьют, всего кровью измажут. Попросился: дайте я попробую. Разрешили. Бык на меня, а я его за рога, голову ему и свернул. Веришь?
— Почему не верю, — смеялся Петр, — верю.
— Дамы в восторге, на шею сами вешались. Ну, конечно, я не терялся. Со всякими довелось: и с толстыми, и с тонкими. Но все темпераментные. Ух! Испанки!
С первых же разговоров они, отбросив всякие протоколы, перешли на «ты» и звали друг друга лишь по именам.
С Августом Петру было интересно и весело, а главное, просто.
— Петь, ты не пробовал испанок?
— Нет, Август, — смеялся Петр. — Я ж не был в Испании.
— Жаль. Был я и в Венеции, там итальянки. Тоже есть ух горячие!
При любом разговоре Август как-то незаметно всегда сворачивал на любимый свой предмет — на дам. Узнав, что Петр был в его саксонской столице Дрездене, тут же спросил:
— Неужто так ни с кем у меня?
— Ни с кем, Август. Да и времени, признаться, не было.
— Боже мой, о чем ты говоришь, Петр! Разве на это надо много времени? Ну с кем ты там хоть виделся?
— С графиней Кенигсмарк {82}.
— Ба-а-а, с Авророй. И ни-ни?
— Ни-ни. Только потанцевал.
— Ну, Петр, я тебя не понимаю. Аврору надо было лишь поцеловать, и она мигом сдается. Эх, жаль, меня там не было! Я б тебе таких розанчиков предоставил!
Петра отчасти утомляли эти рассказы о похождениях Августа, и он говорил Лефорту, переводившему всю эту болтовню с немецкого:
— Франц, скажи ему, давай, мол, поговорим о деле.
— О деле? Пожалуйста, — соглашался с готовностью Август.
Выслушав все перипетии с венскими переговорами, он говорил:
— На кой черт тебе этот старый хрыч Леопольд? И к чему тебе Черное море, Питер? Что ты с ним будешь делать? Черное море — это бочка воды, а пробка у султана.
— Но нас сотни лет донимают крымские татары. Житья от них нет.
— Согласен, татары — заноза в заднице. Но ведь тебе нужно море. Верно?
— Верно.
— И море такое, с которого ты мог бы плыть по всему свету. Угадал?
— Угадал.
— А в Черном куда тебе плыть? В Константинополь к султану на рамазан?
Когда остались наедине, Август заговорил более откровенно:
— Тебе нужно Балтийское море, Питер. Через него ты можешь плыть куда угодно, хоть в Америку.
— Знаю я, что нужно. А как взять?
— Шпагой, как еще. У турок отбил Азов. Что, не под силу у шведов Нарву отобрать? Насколько мне известно, она раньше ваша была {83}.