— Там море замерзающее, холодное, а здесь круглый год плавать можно. И потом, России очень досаждают крымские татары.
— Да, — согласился Август. — Крым — это заноза в заднице России. Тут я согласен. Но и все же согласитесь, что Черное море — это бочка воды, пробка от которой в руках у султана.
— Наверно, вы правы, ваше величество.
— Вы строите флот на Воронеже, а куда на нем плыть станете? К султану на рамазан? Флот ведь строится не только для войны, но и для торговли. А чтоб торговать с Европой, вам надо выйти в Средиземное море к древнейшим торговым путям. А ключи от Босфора и Дарданелл у турок. Нет, Борис Петрович, вам надо прорываться к Балтийскому морю.
— Но у нас со шведами…
— Знаю, что вы скажете: мир. Но какой мир? Он же унизительный для России. Ведь Нева же испокон была вашей, и крепость, стоящая на ней, ваша. Только шведы переименовали ее в Нотебург {29}. А ведь заложили ее вы, ваши предки. Как она по-вашему называлась?
— Орешек.
— Вот где ваш настоящий интерес, Борис Петрович: выход к Балтийскому морю.
«А ведь и твой, наверно, там есть…» — подумал Шереметев, прищуриваясь, чтоб мысль его король в глазах не прочел. Но Август словно услышал ее:
— Конечно, здесь и Польша заинтересована вернуть себе Инфлянты.
— Лифляндию?
— Ну да. Или, точнее, по-немецки Ливонию {30}.
«Ты гля, губа не дура у короля-то. Вчера корону надел, а ныне уж ему и Ливонию подавай», — подумал Шереметев.
— Вам Ингрия {31}, мне Ливония — и все довольны. «Медведь-то еще в лесу. Не рано ли шкуру делить?»
— Но это не мне решать, ваше величество. Я солдат.
— Знаю. Но именно это я стану говорить царю Петру при встрече. И думаю, он согласится со мной.
— Вполне возможно, ваше величество. Но на сегодня наш общий враг — султан.
— Само собой, воевода, и я не спорю. И всеми силами стану помогать царю. А о том, о чем мы здесь говорили, никому знать не следует. А?
— Согласен с вами, ваше величество. Такое лишь в мыслях Держать можно, а говорку вести об этом рано. Еще рано.
— Вот и договорились, — поднялся Август с кресла. Шереметев тоже встал и неожиданно сказал с неким смущением:
— Простите, ваше величество, въезжая в Европу, хотел бы и переодеться по-здешнему {32}.
— Да, да, мой друг, в этом кафтане до пят вы выглядите очень архаично. Лучше уж приодеть вам камзол вот как у меня, ну и панталоны, именуемые кюлотами {33}. Впрочем, я прикажу своему адъютанту, и он проводит вас в магазин одежды. Там сами подберете.
Когда Борис Петрович отыскал свою свиту, уже перебравшуюся в гостиницу, Курбатов спросил:
— Борис Петрович, что прикажете написать в путевом журнале?
— А что ты там последнее вписал?
— Ну, что вы изволили ночевать в тюрьме.
Шереметев поморщился, сказал с укоризной:
— Ты б еще вписал, что боярин ходил в нужник и, сняв штаны, сидел там.
— Но, Борис Петрович, вы же сами велели вписывать все важное.
— Ладно. Напиши, что имел беседу с королем Польши Августом II.
— А о чем шла беседа?
— Напиши, разговор был о тайном.
Курбатов, вздохнув, развернул дневник и умакнул гусиное перо в чернильницу, написал: «Король говорил с боярином много тайно».
— Ну, написал? — спросил Шереметев.
— Написал.
— Бери Петьшу, Миньку-портного, Гаврилу — и марш в магазины покупать все обновы немецкого платья. Подберите и мне что получше.
— Но ведь надо примерять, Борис Петрович.
— Мне не обязательно, портной знает мою фигуру и размер ноги. За ценой не стойте. Все чтоб по-людски приоделись. Купите мне и париков с десяток, пудру, ну и чего там еще положено к ним. Чтоб не стыдно было на людях показаться. Да и сам хоть побрейся. Оброс как медведь.
— Слушаюсь, Борис Петрович, — отвечал радостно Алешка, вновь растягивая рот до ушей.
Глава четвертая
ВЕНА
К Вене подъезжало посольство боярина Шереметева уже в приличествующем Европе виде. И уж не ротмистр Роман возглавлял его, а посланец русского царя — боярин и воевода Борис Петрович Шереметев. Оказалось, под своим-то именем надежнее ехать. Пристойнее.
Все, начиная от главы и до последнего поваренка, были переодеты в европейское платье. Для боярина Алешка расстарался, купил камзол бархатный с дюжиной рубашек с кружевными манжетами, и даже по совету продавца три жабо, трое кюлот — по-русски штанов, чулки и две пары башмаков. Мало того, еще и какую-то вещицу вроде малой шкатулки из черепахи приобрел.