План контрнаступления в общих чертах Кутузов выработал еще до прихода в Тарутино. Кстати, сам термин «контрнаступление» некоторые исследователи (активнее других — В.М. Безотосный) применительно к действиям русской армии в 1812 г. отрицают, поскольку, мол, он «до 1947 г. (т. е. до И.В. Сталина. — Н.Т.) не употреблялся» и непригоден к употреблению: не было с русской стороны «контрудара, после которого началось контрнаступление»; после боя под Тарутином русская армия «заняла исходные позиции», а после Малоярославца «Кутузов отступил»[521]. По-моему, здесь нет проблемы, а спор о терминологии схоластичен. Контрнаступление, как гласят все русские толковые словари, — это «встречное наступление, являющееся ответом на наступление противника»; оно не предполагает обязательного контрудара, для него достаточно (как это и было в 1812 г.), чтобы сторона, ранее наступавшая, была вынуждена отступать, преследуемая с боями стороной, ранее отступавшей.
Итак, еще до прихода в Тарутино Кутузов, судя по его директивам П.В. Чичагову и А.П. Тормасову от 6 сентября, предполагал разгромить «Великую армию» Наполеона концентрическим ударом трех русских армий на линии Днепра, при подходе ее (когда она будет отступать из Москвы) к Смоленску. Но 8 сентября в ставку Кутузова, которая размещалась тогда в с. Красная Пахра, на пути к Тарутину, приехал от Александра I его флигель-адъютант А.И. Чернышев. Он привез составленный в Петербурге план разгрома французов на Березине.
Происхождение петербургского плана до сих пор остается не вполне ясным. Версия дореволюционных историков о том, что план был «задуман» и «лично начертан» самим царем, грешит преувеличением. Е.В. Тарле выражался более осторожно — «план, выработанный военным окружением царя». Такова же в принципе точка зрения П.А. Жилина. О.В. Орлик, B.Г. Сироткин, Ю.Н. Гуляев и В.Т. Соглаев о петербургском плане даже не упоминали.
В последнее время историки стали больше интересоваться петербургским планом, пытаясь выявить его разработчиков. А.Г. Тартаковский обнаружил «в архивных материалах военного ведомства и в фонде Аракчеева» (РГВИА) какие-то «указания на причастность к составлению этого плана» светлейшего князя Платона Зубова (одного из главных цареубийц 1801 г.), которого Александр I в 1812 г. «держал при себе в качестве военного советника». Дальше всех продвинулся здесь C. В. Шведов. Учитывая, что план был подписан Александром I уже 31 августа (на следующий день после того, как царь узнал о Бородинской «победе»), но просчитан был, конечно, «не за один день» и что отдельные идеи этого плана высказывали ранее сам Александр I, Барклай-де-Толли и Чичагов, — учитывая все это, Шведов называет именно их (плюс ближайшего сотрудника царя князя П.М. Волконского) авторами плана. Можно с ним согласиться.
Смысл петербургского плана был таков: когда «Великая армия», преследуемая главными силами Кутузова, достигнет Березины, Чичагов при поддержке Ф.Ф. Эртеля — с юга[522] и Витгенштейн при поддержке Ф.Ф. Штейнгейля — с севера преградят ей путь в районе Борисова и вместе с главными силами уничтожат ее, чтобы французы были «искоренены до последнего». «Естли план сей, — писал Александр I Кутузову, — Вами признан будет полезным, то отправьте флигель-адъютанта Чернышева к адмиралу Чичагову». Таким образом, в те дни, когда Наполеон занимал Москву, Александр I уже планировал истребление его армии. Этот факт, который наши историки с 1917 г. до последнего времени недооценивали либо вовсе замалчивали, делает честь царю.
Кутузов усмотрел лишь «малое различие» между своим планом и царским. Поэтому 10 сентября он доложил Александру I: «…оставил я план сей, объясненный мне подробно флигель-адъютантом Чернышевым, в полной его силе». В тот же день фельдмаршал отправил Чернышева к Чичагову с царским планом. «Поспешаю препроводить оный в списке, дабы вы, — предписывал он адмиралу, — от произведения в действо прежних моих соображений удержалися, а приступили к исполнению высочайшей воли».
Советские «фанаты» Кутузова (П.А. Жилин, Б.С. Абалихин), которых не устраивало его признание «высочайшей воли», старались представить дело так, что царский план был «ошибочен», «принципиально отличен» и даже «противоположен» безошибочному плану Кутузова, поскольку-де по царскому плану «решающая роль в разгроме врага отводилась не Главной армии», а войскам Чичагова и Витгенштейна. Кутузов, мол, все это «прекрасно понимал» и, «хотя внешне (?! — Н.Т.) и принял присланный ему план, фактически проводил в жизнь свой („противоположный“! — Н.Т.) план разгрома врага». Поверить здесь Жилину и Абалихину может только тот, кто незнаком с текстом петербургского плана, ибо в тексте его черным по белому сказано: все «три наши армии соединиться должны», каждая из них обязана действовать «в частых сношениях со всеми другими войсками нашими», а фланговые войска имеют целью в назначенных местах «предупредить неприятеля, с другой стороны всегда неотступно поражаемого в тыл от главных соединенных армий наших под предводительством князя Кутузова». Конкретные детали петербургского плана (даты, маршруты) были по ходу событий, естественно, скорректированы, но, по сути своей, именно этот план (принятый Кутузовым!) лег в основу Березинской операции.
521
522
1 сентября Александр I уведомил Кутузова о своем решении объединить Молдавскую и 3-ю Западную армии под общим командованием Чичагова, а Тормасова откомандировать в Главную армию «как бы по случаю раны кн. Багратиона» (Фельдмаршал Кутузов… С. 196–197).