Французские потери сами французы определяли тоже по-разному: от 1500 человек до 5 тыс… Русские дореволюционные и советские историки почти все (включая Л.Г. Бескровного и П.А. Жилина) называли цифру 5 тыс. А.А. Васильев, однако, полагает, что и урон французов «мог достигать 7000 человек».
Как же оценить итоги сражения при Малоярославце? П.А. Жилин, Н.Ф. Гарнич, Л.Г. Бескровный заключали без оговорок, что Кутузов здесь победил, даже «разгромил Наполеона», причем все трое умалчивали о том, в чьих руках остался город[539]. Такова же в принципе позиция О. В. Орлик и В.Г. Сироткина. Жилин при этом сетовал: «К сожалению, есть еще за рубежом историки, трактующие сражение под Малоярославцем как победу французской армии»[540]. Как победу французов трактовали это сражение не только «за рубежом», но и в России, и даже сами участники, герои Малоярославца, такие, как А.П. Ермолов и Н.Н. Раевский. Они имели в виду победу тактическую: ведь Наполеон овладел Малоярославцем, а Кутузов оставил не только город, но и первоначальную позицию за городом, отступив дальше к югу. Поэтому нет ничего удивительного в том, что зарубежные (не только французские) историки ставят Малоярославец в ряд сражений, выигранных Наполеоном.
Однако битву под Малоярославцем (как и под Бородином) недостаточно оценивать лишь с тактической точки зрения. Здесь важен и стратегический, и даже политический аспект. Добившись, как и при Бородине, тактического успеха, Наполеон теперь, в отличие от Бородина, ничего не выиграл стратегически; более того, проиграл политически, хотя выяснилось это не сразу после сражения, а в последующие дни.
Кутузов под Малоярославцем не смог разбить Наполеона, но и сам не был разбит. Он только оставил, как при Бородине, исходные позиции и отступил в готовности (даже большей, чем после Бородина) к новому сражению. «Завтра, я полагаю, — написал он Александру I в ночь с 12-го на 13 октября, — должно быть генеральное сражение, без коего я ни под каким видом в Калугу его (Наполеона. — Н.Т.) не пущу». Сил у Кутузова в тот момент было больше, чем у Наполеона: 90 тыс. человек и 600 орудий против 70 тыс. при 360 орудиях. К тому же русская армия могла рассчитывать еще на поддержку ополченцев и партизан.
Казалось бы, тот факт, что Кутузов, хотя и оставил Малоярославец противнику и отступил с поля битвы на юг, все-таки не позволил Наполеону пройти к Калуге, — этот факт уже говорит в пользу фельдмаршала и русского оружия вообще. Однако Михаилу Илларионовичу показалось, что этого мало. Он в первом же донесения царю от 13 октября 1812 г., а затем в более подробном рапорте от 9 февраля 1813 г. фальсифицировал результат битвы, объявив, что Малоярославец 12 октября остался у русских и что Наполеон «в ночь с 12 на 13 число совершил отступление к Боровску и Верее». На самом же деле Наполеон, взяв с боем Малоярославец, оставался здесь до 14 октября, пока россияне отходили по дороге на Калугу.
Ночь с 12-го на 13 октября Наполеон провел в Городне — маленькой деревушке под Малоярославцем. Он советовался с маршалами: атаковать ли Кутузова, чтобы прорваться в Калугу, или уходить к Смоленску по разоренной дороге через Можайск? Маршалы предлагали и оспаривали то одно, то другое. Так и не приняв решения, Наполеон, едва рассвело, поехал сам с небольшим конвоем на рекогносцировку русской позиции. Его сопровождали маршал Л.А. Бертье, генералы А. Коленкур, А.Ж.Б. Лористон, Ж. Рапп, Ж. Мутон и др. Не успели они выехать из своего лагеря, как на них с криком «Ура!» налетел отряд казаков. Императорский конвой был смят. Один казак уже пронзил пикой лошадь Раппа. Другие генералы плотным кольцом окружили Наполеона. Все они, обнажив шпаги, приготовились дорого отдать свою жизнь. Подоспевший во главе двух эскадронов конной гвардии маршал Ж.-Б. Бессьер спас их от неминуемой гибели или плена[541].
Наполеон в те минуты смертельной для него опасности сохранял внешнее спокойствие и, как только казаки скрылись, провел рекогносцировку, но вечером приказал своему лейб-медику А.-У. Ювану изготовить для него флакон с ядом. «С этого момента император не расставался с флаконом: попасть в плен живым отныне уже более не грозило ему»[542].
После рекогносцировки Наполеон вновь созвал маршалов на совет. Отважный Бессьер решительно высказался против нового сражения, указав на неприступность позиции россиян. «В какой позиции и против какого врага! — восклицал он. — Разве мы не видели поля вчерашней битвы, не заметили, с каким исступлением русские ополченцы, едва вооруженные и обмундированные, шли на верную смерть?» Другие маршалы поддержали Бессьера. Наполеон решил отступать к Смоленску через Можайск.
539
540
541
Подробно об этом см.:
542