Свадьба получилась многолюдной. Правда, род Репниных был представлен только самим женихом, зато у Куракиных родни оказалось великое множество. Широко был представлен и род Паниных, поскольку мать невесты была урождённой Паниной.
После свадьбы молодожёны целый месяц прожили в уединении. В Берлин Репин выехал только в июне, получив от канцлера все необходимые инструкции.
3
В Берлине Репнина и его спутников встретили достаточно корректно: поселили в прежнем русском посольском дворе, который последние семь лет находился под замком, предоставили всё необходимое для нормального проживания. Министр иностранных дел нашёл время побеседовать с ним в день прибытия, а через неделю его принял сам король, которому Репнин вручил свои верительные грамоты, а также письмо императора Петра Третьего.
Предполагалось, что беседа с королём продлится не более четверти часа, но получилось так, что король говорил с Репниным намного дольше. В лице русского посланника Фридрих обнаружил интересного собеседника, хорошо разбиравшегося не только в стратегии и тактике ведения войны, но и в вопросах философии, литературы и искусства. Король был приятно удивлён, когда узнал, что русский князь впервые прочитал Библию не на славянском, а на немецком языке в переводе Мартина Лютера ещё будучи подростком. Кроме литературных трудов Лютера Репнин читал книги о Тиле Уленшпигеле, Докторе Фаусте, и это тоже не могло не восхитить Фридриха Второго, монарха широко образованного, оказывавшего личное покровительство деятелям науки и культуры в своей стране.
Поговорив о вещах, не имевших прямого отношения к главной цели их встречи, король вдруг перешёл к личности недавно вступившего на престол российского императора каков он, как воспринимает его российское дворянство?
— Ваше величество, — не давая себя обвести, отвечал Репнин, — у нас, русских, о царствующих особах обычно говорят: либо только хорошее, либо ничего.
Фридрих расхохотался:
— Мудро… Мудро, князь…
В заключение беседы король заверил посланника, что постарается оказать российскому императору содействие в решении гольштейнских дел мирным путём. План был таков: обратиться к датскому двору с письмом, пригласить в Берлин первого министра двора и уже после переговоров с ним станет ясно, созывать конгресс или не созывать.
— Мы вернёмся к этой проблеме недели через две, — сказал король. — А покуда держите связь с моим министром, я поручу ему держать дело под контролем.
Фридрих Второй сдержал своё обещание, он и в самом деле направил датскому королю письмо, в котором просил его направить первого министра для консультаций. Но получилось так, что гольштейнская проблема отпала сама собой. И произошло это буквально через неделю после встречи Репнина с прусским королём.
Однажды, когда Репнин увлечённо читал большую поэму одного молодого немецкого автора, его вдруг известили: из Петербурга приехал курьер со срочным правительственным пакетом. В пакете князь обнаружил несколько важных документов, в том числе сообщение Екатерины Алексеевны о её воцарении на российский трон в связи с отречением от престола Петра Третьего, копия текста самого отречения, письмо королю Фридриху Второму и новые верительные грамоты, которые подтверждали полномочия Репнина как чрезвычайного посланника ныне царствующей императрицы.
Репнин начал изучать почту с письма, адресованного ему лично. В нём государыня Екатерина Алексеевна сообщала, что «Божьей способствующей милостью и желанием всех верноподданных сынов Отечества» она вступила благополучно на всероссийский императорский самодержавный престол. Что до текста отречения Петра, то в нём, помимо прочего, говорилось следующее: «Во время кратковременного и самовластного моего царствования в Российской империи я узнал на опыте, что не имею достаточных сил для такого бремени, и управление таковым государством не только самовластное, но какою бы ни было формою превышает мои понятия, поэтому и приметил я колебание, за которым могло бы последовать и совершенное оного разрушение к вечному моему бесславию. Итак, сообразив благовременно всё сие, я добровольно и торжественно объявляю всей России и целому свету, что на всю жизнь свою отрекаюсь от правления помянутым государством, не желая так царствовать ни самовластно, ни же под другой какой-либо формою правления…»
Репнину нетрудно было догадаться, что текст отречения Пётр писал не сам, а под чью-то диктовку, скорее всего самой Екатерины Алексеевны, отнявшей у супруга престол. Впрочем, это не меняло его собственного положения. Он оставался российским посланником и должен был продолжать выполнять свои обязанности, правда, уже представляя интересы другой царственной особы.