— Ты так думаешь?
— Не просто думаю, а знаю доподлинно. Из солдатских казарм эту мысль вынес.
— Самое главное, чтобы в народной памяти та наградная медаль ещё долгое время болгаркой величалась.
— Так оно и поведётся, ваше величество. От отца к сыну. И мы тоже её с честью носить будем.
— Дай Бог, чтоб оно так и дальше было в нашем Отечестве...
Перемирие, подписанное в Адрианополе, стало лишь прелюдией к трудным переговорам о мире. После была установлена демаркационная линия. По приказу главнокомандующего русские войска заняли: 29 января — Бургас, 8 февраля — Рущукскую крепость, 11 февраля — крепость Силистри.
Особо важным стало прекращение борьбы под осаждённым Эрзерумом, сильной крепостью в горах Саганлука. Русский стан в конце войны поразила эпидемия тифа. Цена Эрзерума выразилась в 20 000 человеческих жизней, подавляющая часть умерших относилась к санитарным потерям.
На Черном море война прекратилась в ночь на 15 декабря. Вооружённый пароход «Великий князь Константин» подошёл к Батуму и осуществил первую в мировой истории торпедную атаку: катера «Чесма» и «Синоп» одновременным попаданием двух торпед с дистанции всего около половины кабельтова пустили на дно большой сторожевой пароход «Интибах».
Командир парохода капитан 2 ранга Степан Осипович Макаров, будущий вице-адмирал и командующий флотом Тихого океана в Русско-японской войне 1905—1906 годов, стал для великого князя человеком особо уважаемым. Они встретились в Санкт-Петербурге на одном из дворцовых приёмов в честь освободителей Болгарии.
— Разрешите поздравить вас, капитан Макаров, с флигель-адъютантскими эполетами.
— Премного благодарен. А вас, ваше высочество, с фельдмаршальским жезлом.
— Ну, мой жезл на суше значил меньше, чем ваш пароход на Черном море.
— Ну не скажите, ваше высочество. Одна Плевна с Осман-пашой чего стоит!
— Мне в Болгарии удалось загнать в крепость только одну из нескольких армий султана. А вы со своими непонятными миру паровыми катерами загнали в Босфор весь турецкий броненосный флот. Есть разница?
— Есть, ваше высочество. Только не мой «Константин» диктовал туркам мир в Сан-Стефано.
— Как бы не так, капитан. Сначала вы лишили османов победы на море, а уже потом кавказцы великого князя Михаила и Дунайская армия отобрали у них победу на суше.
— Спасибо на добром слове.
— Куда вы теперь флигель-адъютантом идёте дальше? Дают броненосец на Балтике?
— Нет, ваше высочество. Получил назначение командиром нашего посольского стационара в Константинополь.
— Это на «Тамань», про которую великий князь Константин мне говорил?
— Она самая. Приказано принять, прийти в Босфор и встать на якорь в Стамбуле.
— Что ж, пускай на вас турки посмотрят и подумают, как воевать с русскими на Черном море. Они, поди, про Чесму уже и позабыли, на англичан глядя.
— Думаю, что нет, ваше величество. Такие поражения не забываются.
— Но это мы так считаем. Скажу вам, флигель-адъютант, что в Главном морском штабе хорошего капитана для стационара сыскали. Обязательно похвалю за то брата Константина.
— Его высочество генерал-адмирал ко мне и так относится весьма благосклонно. Для меня это большая честь.
— Ещё бы. Представлять флот матушки-России в побеждённом Стамбуле?! Красной строкой это будет записано в вашем послужном списке.
— Постараюсь оправдать доверие, ваше высочество.
— Да, Макаров, вы были на последней выставке нашего мариниста Айвазовского в Академии художеств?
— Нет, ещё не был.
— Обязательно посетите её. Себя увидите ещё раз в этой войне. Айвазовский пароходу «Константину» не одну картину посвятил. Какой талант!
— Я слышал, что все свои полотна в Феодосии он рисует не выходя из мастерской.
— Так оно и есть. Одного взгляда в окно на Чёрное море в штиль или шторм ему достаточно. И всё увиденное ложится на холст.
— Обязательно буду на выставке, ваше высочество.
— Когда будешь, будь добр, распишись там в книге отзывов. Слова найдёшь сам, но подпись свою поставь как командир «Константина».
— Непременно.
— Художник Айвазовский тебе будет за то крайне признателен. Так и знай...
Персональная «фронтовая» выставка известнейшего русского художника-мариниста Ивана Константиновича Айвазовского действительно имела громадный успех всюду, где живописец её представлял. Он описывал подвиги моряков, сражавшихся под Андреевским флагом, город русской воинской славы Севастополь, Чёрное море, с которым была связана его судьба. Великий князь Николай Николаевич-Старший гордился тем, что был знаком с художником и имел в своей личной коллекции его картины: