Уже после окончания войны один из участников штурма Никопольской крепости запишет такие откровенные слова о настрое своих товарищей:
«Воодушевлённые славной удачей Никопольского боя, мы были точно в чаду; забыли всё, забыли, где мы, забыли, что нас ожидает, думали, что главная задача кончена, будущее представлялось светлым и ясным, в котором уже смутно мерещилось наше победное шествие вперёд, а затем счастливое возвращение.
Смешны, наивны кажутся теперь эти мечты, но тогда они нас радовали, тогда они имели глубокий смысл, потому что только надежда на лучшее будущее давала возможность быть бодрыми, готовыми на всё, лишь бы скорей кончить тяжёлый, тернистый путь, по которому мрачной полосой стелется дым пороха и пожара».
Генерал-лейтенант барон Криденер, командир 9-го корпуса, оказавшись в венце «никопольской» славы, словно забыл разговор с главнокомандующим перед тем, как выступить из Систово под крепость Никополь. А наставлял его великий князь Николай Николаевич-Старший так:
— Николай Павлович, для начала уточним задачи вашего корпуса на дунайских берегах. Как государь император соизволил назвать ваш отряд?
— Западным, ваше высочество.
— Точно и верно по назначению. Вам, а не кому другому с запада прикрывать Передовой отряд Гурко, коммуникации к нему из Систово. Наконец, императорскую Главную квартиру.
— Задача мне ясна, ваше высочество.
— Давайте, барон, её уточним до конца. Смотрите на карту. Против вас две турецкие сильные крепости. Никополь, на которую наступает ваш отряд, и Видин.
— Позвольте спросить. Если мы возьмём Никопольскую крепость, то после этого должны нанести удар по Видину?
Пока в этом нет нужды. Взяв Никополь, вы большую часть корпусных сил направляете на Плевну, чтобы занять этот город с его дорогами на все четыре стороны Болгарии.
— Но тогда в тылу у меня останется Видин, ваше высочество.
— Разумеется, останется. Но нам брать его сейчас нужды нет. Наша задача совершить бросок через Балканы и разгромить турок по ту сторону гор.
— Но позвольте возразить, ваше высочество. Видинский гарнизон — один из сильнейших крепостных гарнизонов у султана.
— Вы, Николай Павлович, опасаетесь, что он оставит Видин и пойдёт на юг, на соединение с главными своими силами?
— Точно так.
— Осман-паша будет добычей наших союзников. Румыны интересуются этим крайним кусочком болгарской земли у дунайских Железных ворот. Поэтому князь Карл приказывает бомбардировать крепость через реку вот уже две недели.
— Но разве можно разрушить сильную крепость огнём через Дунай, ваше высочество? Мои артиллерийские начальники при разговоре об этом только улыбаются.
— Пусть улыбаются, барон. Важнее то, что Осман-паше сегодня не до улыбок. Он спит и видит, что румынская армия вот-вот перейдёт реку и осадит его в крепости.
— Дай Бог, чтобы это было так. Чтобы князь Карл не расстреливал попусту присланные ему снаряды и избавил нас от штурма Видинской крепости.
— Нам сейчас нет никакого резона идти на неё. Вы только посмотрите на карте, где она лежит.
— Я на всякий случай, идя на Плевну, должен прикрыться от Осман-паши какими силами.
— Отделите от корпуса немного войск, оставьте их в Никополе. Пусть приводят крепость в порядок после штурма. Она нам может пригодиться...
Армейский 9-й корпус в полном составе простоял в Никополе после капитуляции крепостного гарнизона всего два дня. И после этого он походным порядком, по частям, выступил к городу (пока ещё не крепости) Плевне в... сильно ослабленном составе. Напрашивается сам собой вопрос: почему?
Ответ на этот вопрос со всей достоверностью даёт не один мемуарист. Речь шла о санитарных потерях корпуса генерал-лейтенанта Криденера, который в считаные два дня поразила эпидемия лихорадки:
«Чрезвычайно живописная местность, на которой мы располагались, была убийственна в гигиеническом отношении. Болотистые, между крутыми скалами, берега Осмы и тонкий, низкий левый берег Дуная, были чрезвычайно неприятными соседями. Резкий ветер дул не переставая всё время, то усиливаясь, то уменьшаясь.