«На будущее у меня такой план: если в Варшаве не будет никого и если у Богданы будет время, как сейчас, то послать ее отсюда в Варшаву с материалами «Штандара», чтобы она все организовала и сделала. Она очень пунктуальна и охотно выполняет всякую работу».
На этот раз решили отправлять людей поодиночке — разными поездами, в разные дни. Предусмотрели все правила конспирации. В Кракове об отъезде знали всего несколько человек. Феликс написал в Варшаву письмо — сообщал о приезде Мартина, Кубы, Богданы. Письмо отправил по надежному адресу, называл только клички, но и их, ради осторожности, вписал шифром.
Куба уезжал первым. По пути он рассчитывал остановиться в Ченстохове, встретиться там с инженером Слонимским, чтобы забрать у него документы, передать ему деньги для организации. Но за день до отъезда выяснилось, что документы у Слонимского еще не готовы, и Куба попросил передать это поручение Зосе.
На вокзале Зосю провожал только Феликс. Они появились на перроне за несколько минут до отхода поезда. Феликс внес в вагон саквояжик жены.
Обер-кондуктор дал свисток, и паровоз ответил длинным гудком. Зося прильнула к Феликсу и шепнула:
— Не скучай, милый, мы скоро встретимся. Все будет хорошо, я встану за тебя под твоим мостом...
Зося ехала в Варшаву на полтора-два месяца. Это была их первая длительная разлука после женитьбы. И кто мог предположить, что продлится она не два месяца, а восемь долгих лет...
Первое письмо на Ягеллонский университет Феликс получил через две недели. Зося писала на имя мифического студента Карловича. Так было условлено. Письмо было жизнерадостное, бодрое, а последняя строчка вызвала в душе Феликса прилив неуемной радости. Зося писала: «Хочу тебе сообщить, милый, что у нас будет ребенок...»
Она обещала писать каждую неделю — и обещание свое выполняла. Кроме работы по выпуску «Червоного штандара», она успешно занималась и другими делами — подыскивала новые адреса для нелегальной переписки. Феликс теперь мог посылать материалы на имя людей, находящихся вне подозрений полиции.
И вдруг переписка оборвалась. Каждый день Феликс заглядывал в Ягеллонский университет, перебирал студенческие письма, но Карловичу ничего не было...
Объявившийся в начале января Яков Ганецкий привез угнетающую новость — Зосю арестовали на конспиративной квартире на Гурчевской улице. Зося жила в квартире отца, там тоже сделали обыск, ничего не нашли, но задержали связную Зоси, которая принесла пакет с материалами для «Червоного штандара». В квартире отца Зоси жандармы двое суток держали засаду, но в западню никто не попался, кроме связной.
Ганецкий больше ничего не мог сообщить. Он только предполагал, что одновременно с Зосей арестовали Прухняк и Стаха — активистов подполья, но так ли это, не знал.
Будучи не в силах сдержать себя, рискуя собственной свободой, Феликс решился на дерзкую поездку: надо выяснить в Варшаве, что же там произошло, нельзя ли что-то предпринять для побега Зоси.
В крайнем случае — хотя бы установить с нею связь.
В тот приезд Феликс побывал у отца Зоси — Сигизмунда Генриховича Мушката, жившего с семьей на Вспульной, вблизи Мокотовского военного поля.
В прихожей Феликса встретила пожилая женщина, сохранившая чудесную осанку и красоту. Это была пани Каролина, мачеха Зоси.
Феликс представился Казимиром Дзержинским, которого якобы брат просил зайти на Вспульную и разузнать все, что касается ареста Зоси.
Мушкат рассказал, что получил свидание с Зофьей, как он называл ее, но их разделяли две проволочные решетки и в общем гомоне он почти не расслышал, что говорила ему дочь: в последнее время он стал очень плохо слышать. Сигизмунд Генрихович еще сказал, что обратился с ходатайством к начальнику тюрьмы, чтобы ему разрешили свидание при одной разделительной сетке.
«Казимир» особенно заинтересовался этим обстоятельством и сказал, что, может быть, удастся передавать Зосе письма. Он даже показал, как нужно это делать: свернуть записку в трубочку, заложить между пальцами, как папироску, а когда жандарм отвернется, быстро просунуть ее сквозь сетку. Для связи Феликс предложил Яна Росола; Ян живет рядом с тюрьмой и носит некоторым арестованным обеды из соседней ресторации.
Просидев не более четверти часа, гость распрощался и попросил, если удастся, передать Зосе открытку. На открытке были изображены Гонсеницовы гали, которые, несомненно, вызовут у Зоси столько воспоминаний.