В переулке перед посольским особняком уже стояли машины ЧК с оперативными сотрудниками. В дверях Дзержинского встретил лейтенант Миллер.
— Hу, что вы теперь скажете, господин Дзержинский? — с укором спросил он, провожая прибывших в зал, где только что был убит посол. Зал назывался Малиновым, по цвету атласных обоев. Около двери в полу был виден след взорвавшейся бомбы, всюду валялась осыпавшаяся штукатурка, еще стоял кислый запах пироксилина. Лейтенант Миллер сказал, что это произошло около трех часов дня. Террористы приехали несколько раньше — в обеденный перерыв — и минут двадцать ждали в приемной. Один был бородатый брюнет с лохматой шевелюрой, другой — повыше ростом, худощавый, в коричневом костюме и косоворотке. Брюнет был, видимо, главным. Он сказал, что они из Чрезвычайной Комиссии и хотят побеседовать с послом по делу, его интересующему. Разговаривал с ними советник Рицлер. Он сказал, что уполномочен вести переговоры на подобные темы. Но посетители хотели говорить только с графом, и советник пошел наверх, к Мирбаху.
— Они назвали свои фамилии? — спросил Дзержинский.
— Да. Брюнет представился Блюмкиным, второй — Андреевым.
— Не может быть! — вырвалось у председателя ВЧК.
Это мог быть кто угодно — монархист, кадет, английский диверсант, но не левый эсер Блюмкин, сотрудник Чрезвычайной Комиссии! Левые эсеры входили в правительство, поддерживали Советы, делили с большевиками власть, и вот... Не может быть!
— Но это так! — подтвердил Миллер. — Преступники оставили документы. Они прибыли в посольство по вашему распоряжению, господин Дзержинский.
Удостоверение было напечатано на бланке ВЧК, и Дзержинский прочитал:
«Всероссийская Чрезвычайная Комиссия уполномочивает ее члена Якова Блюмкина и представителя революционного трибунала Николая Андреева войти в переговоры с господином германским послом в Российской республике по поводу дела, имеющего непосредственное отношение к господину послу».
И подписи: «Председатель ВЧК Ф. Дзержинский, секретарь Ксенофонтов».
Подписи оказались поддельные. Но круглая печать на удостоверении была подлинной. Печать обычно хранилась у заместителя председателя ВЧК Александровича, тоже, кстати, левого эсера. Подозрение начинало переходить в уверенность. Покушение на посла Мирбаха — дело рук левых эсеров!
— Что было дальше? — спросил Дзержинский.
Дальше в Малиновый зал спустился посол Мирбах и предложил посетителям кресла. Все расположились у мраморного стола. С одной стороны — Блюмкин, с другой — немцы: граф Мирбах, советник Рицлер и лейтенант Миллер, который переводил разговор. Только Андреев почему-то сел в стороне, загородив креслом дверь.
Блюмкин открыл портфель, достал дело арестованного военнопленного Роберта Мирбаха. Он обвинялся в спекуляции старыми акциями национализированных предприятий.
— Через два дня предстоит суд над Робертом Мирбахом, — сказал Блюмкин. — Он утверждает, что вы, господин посол, — его дядя. Об этом сообщает также датский генеральный консул в Москве...
— Но у меня нет племянника Роберта, — возразил посол. Лицо его стало замкнутым, высокомерным.
Тогда Андреев сказал:
— Господину послу, возможно, интересно будет узнать, какие меры могут быть приняты в трибунале по отношению к его родственнику.
Вероятно, эти слова послужили сигналом к действию. Блюмкин торопливо полез в портфель, выхватил револьвер и выстрелил — сначала в Мирбаха, потом в Рицлера и Миллера. Но ни в кого не попал. Мирбах вскочил и бросился в соседнюю комнату. Андреев выстрелил вслед и бросил бомбу, выхваченную из портфеля.
Дальнейшее произошло в какие-то секунды. Террористы выбежали следом за Мирбахом и, увидев его распластанным на полу, бросились к распахнутому окну. Когда Миллер и Рицлер пришли в себя, они увидели убегавших преступников. Андреев успел уже перемахнуть через железную ограду, а Блюмкин, прихрамывая, только подбегал к забору. Лейтенант Миллер сделал несколько выстрелов, но промахнулся. Террористы вскочили в машину и умчались.
В то время, когда происходил этот разговор, помощник Дзержинского Беленький позвонил из посольства в отряд Попова, созданный для охраны и для выполнения оперативных заданий ЧК. Спросил, нет ли там Блюмкина. Сообщили, что Блюмкин был, но уехал в больницу. Беленький доложил об этом Дзержинскому.
— Я сомневаюсь, Феликс Эдмундович, что Блюмкин покинул отряд, — добавил помощник. — Скорее всего, он там и находится.
— Вполне вероятно. Командир отряда Попов тоже левый эсер. Где, как не у него, скрываться Блюмкину... В таком случае поедем туда, — решил Дзержинский.